Я снова направил на него струю огня, отражая атаку, и снова победил в противостоянии. Но в этот раз мне потребовалось больше сил. Гораздо больше. Если так дальше пойдет, то вскоре я доберусь до своего предела… Тот, другой, только и ждёт, когда я оступлюсь, чтобы занять моё место, чтобы внутри заполыхала суть огня. Сжигая всё. И всех.
Я держался изо всех сил, чтобы не соскользнуть в небытие.
Венди?
Нет, его здесь нет.
Есть только я и огонь, что вырывается из моих рук, отражая атаку за атакой.
Я побеждал, я знаю. Во рту ощущался привкус пепла, горло саднило от сухости, мышцы горели от боли, но я чувствовал сладость оттого, сколько силы проходит через меня, выплескиваясь огнём. Раз за разом всё сильнее, воспламеняясь жаждой разрушения…
***
Всё горело кругом. Непрерывный, бесконечный поток огня.
Искры летали повсюду, светящимися огоньками наполняя воздух, разогревая его до запредельной температуры.
Под куполом было жарко. Невыносимо жарко, и Эсмирато проклинал ту секунду, когда согласился стать проводником. Вернее, за него согласились. Ему оставалось только принять это как данность. Заменить Венди. Что могло быть проще? Однако никто ему не сказал, что придётся гореть заживо в горниле вулкана. Сила амулета – защита от огня – была на исходе. Вот-вот он треснет, и придется поспешно отступать к краю купола, чтобы не воспламениться в самом прямом смысле. Пока же Эсмирато чувствовал, что горит изнутри праведным пламенем негодования. И угораздило же принцу Саразийской Империи родиться с исключительным даром – мощной стихией огня. Почему не воды? Или воздуха?
Сгореть в первый же день своего триумфа… Что может быть печальней?
Но Эсмирато не сдавался. Он собирался настроиться на проклятые Врата, чего бы ему это не стоило. Загвоздка заключалась в том, что Врат он в упор не видел. И сколько бы их себе не представлял – ничего не выходило.
Больше всего же огорчало, что Венди это как-то делал. Ведь у него получалось! И чем дольше Эсмирато об этом думал, тем сильнее его одолевала злость. А чем сильнее она его одолевала, тем быстрее он терял концентрацию. И все потуги обрести почву под ногами на новом для себя поприщ проводника, рассеивались как дым. Хотя что касается дыма, то его и без того хватало – дышать нечем.
Горело всё – кусты, трава. Казалось, что и небо горит.
Ну ничего, когда он выберется отсюда, то непременно доберется до… И тут Эсмирато каждый раз запинался, не находя виновника того, что с ним происходит.
Всегда думал, что справится со всем. Уж ему-то не справиться? Третий принц Кэшнаира. Мастер парных клинков Рассвета. И куда ему теперь девать такое умение? Разве что заколоться, чтоб не мучиться?
Врата не поддавались. Он представлял их и такими, какими видел в иллюзорном мире, и придумывал свои – ничего. Одни сплошные фантазии. Сложно поверить, что у такого простофили, как Лириканто – получалось, а у него – нет. Это ни в какие ворота – будь они трижды прокляты – не лезло!
Еще и Кармаэль откровенно пугал – хоть и не хотелось Эсмирато в этом признаваться даже себе. Кожа саразийского принца стала чёрной, на голове выросли рога – Эсмирато и сам бы не поверил, если бы не увидел собственными глазами – два аккуратных рога, выглядывающих из-под изрядно потрепанной шевелюры.
Тьма всё разорви! Если Кармаэль обратится сейчас, то несдобровать не только монстру, начавшему выдыхаться под напором сокрушительного огня Врат Шаоса, но и всем вокруг. А он, Эсмирато, ничего не способен сделать.
