– Кармаэлю нужен проводник. Тренировки начнутся завтра.
Тренировки? Что-то я, похоже, пропустил. А как же – намылить шею кэшнаирцу?
– Что у тебя? – спросил отец, явно прочитав негодование в моих глазах.
Я прикрыл рот. Злить его – не хотелось. В конце концов, Эсмирато может получить причитающееся и неофициальным путём. Скажем, в особенно тёмном углу.
– Ничего. Я только – за! – Ободряюще улыбнулся отцу. На него не подействовало, он только сурово сдвинул брови. Ну да, сразу не принял предложение Эсмирато, остался без проводника. Но теперь-то что? Всё равно треть дворца уже порушена.
Отец терпеливо поджал губы и велел расходиться.
Что ж, с тренировок и начнём. Я мастерски отрываю уши всем проходимцам. Хоть кого научу.
На следующий день Эсмирато явился в отведенную для практики комнату с выходящей в сад дверью. Ага, это значит для того, чтобы в случае опасности выпрыгнуть вон и спастись бегством.
Измерил кэшнаирца придирчивым взглядом. После того, как он огрел меня от всей души, мы с ним не встречались. И он, надо отдать ему должное, и глазом не моргнул, будто это в порядке вещей заканчивать сражения – рукоятью в ухо союзника.
– В прошлый раз у тебя ничего не получилось, – напомнил ему ядовито о его провале, как проводника. Хоть так сбить с него спесь. – В этом деле нужно трудолюбие, предельная концентрация и сильный дар. Нельзя приступать к работе спустя рукава.
На его губах обозначилась презрительная ухмылка. Он оглядел свои ухоженные ногти, словно они его интересовали больше, чем моя болтовня.
Ну мне-то что. Я предупредил. Если случайно подпалю его лохмы в ходе тренировки по слиянию его – как проводника – меня и Врат, то я не виноват. Надо было слушать старших. И аж на два года!
– Представь Врата, – продолжил я, меряя шагами комнату.
– Я знаю, что мне делать, – недовольно поморщился он.
– А чего же не сделал? – остановился я посреди комнаты, вперив в него взгляд.
– Времени не хватило. Нужно попрактиковаться.
А чтобы попытаться проломить человеку голову – хватило. Проглоти его лунник!
– Теперь у тебя достаточно времени. Начнём?
Пошевелил пальцами рабочей руки, с которой начинаю превращение, и почувствовал холодок страха. Снова войти в зону огня, живого, взывающего, лишающего воли… Сглотнул вставший в горле ком, ощутив, как по виску скатилась капля пота. И взял себя в руки, увидев понимающе вздернутые брови тёмного.
– Начнём! – ответил за него.
Через три часа, балансируя на грани нервного срыва, противостоя взывающему огню… ярости, понял, что кэшнаирец, при всем своем высокомерии и заносчивости, абсолютно бездарен.
Я ему даже Врата нарисовал, вложив всё природное мастерство. Говорили, что рисую я неплохо. Мама даже хотела выставить мои художества на выставку, еле вымолил на коленях этого не делать. Венди потом три дня потешался, говоря, что мне надо пис
а
ть, пока я не расписал его физиономию.
Эсмирато пытался. Я чувствовал что-то едва уловимое, как прикосновение солнечного луча к щеке, но кэшнаирец явно прилагал слишком много усилий, словно старался кому-то что-то доказать – быть может Венди, что он лучше и сильнее его? Но проводник из него был, как…
– Как из мочалки цветок.
– Я пытаюсь! – окрысился он, покрывшись испариной от усердия.
– А ты не пытайся, а делай! – По моим пальцам перескакивал огонёк, разгораясь сильнее и сильнее, и…
– Занавеска горит, – буднично сообщил кэшнаирец, не отводя от полыхающей тряпицы зачарованного взора. Умом тронулся? – А попробуй… – он поднял на меня вполне осмысленный взгляд. – Попробуй направить огонь на меня. Если будет опасность для жизни, то я, возможно, смогу…
