– А чего раньше не сказал?
Венди пожал плечами.
– Всё как-то не до того...
– Занят был? – подцепил я из кучи тряпья кружевной чулок.
Венди вспыхнул, отобрал находку и спрятал под кровать. Я подавил желание заглянуть и туда – явно же найду там много чего интересного.
В шкафу что-то подозрительно зашуршало, и в приоткрытой щели дверцы мелькнул голубой лоскут платья.
Похоже, и сейчас мы в комнате не одни.
– Занят, значит…
После ужина с Кадемонией, я поспешил сразу сюда, чтобы поделиться с другом ошеломительной новостью, а он оказался явно не готов к моему неожиданному визиту.
Направился к двери, не обернувшись на досадливое «Кармаэль», брошенное в спину.
Всё решу один. Один! Или, правда, к Пати сходить?
– Госпожа спит, – оповестила меня её служанка. – Если желаете, могу что-нибудь передать, когда она проснётся.
– Нет необходимости.
За одну ночь ничего не решить, за одну ночь только глотки тёмным можно перерезать.
Но я же не стану.
***
Воздух пах травами и ночной свежестью. Мне никак не удавалось успокоиться, и я бродил по берегу озера, наблюдая за восходом луны. Красный диск рассекал тёмно-синее небесное море, поражая величием и красотой.
За одну ночь, конечно, ничего не изменится, но мне хотелось, чтобы изменилось всё. Чтобы тёмные никогда не приезжали, оставаясь где-то за горизонтом плести интриги и вынашивать планы по порабощению благословенной Саразирии. Планы, которым не суждено увенчаться успехом, пока нам служат Врата Шаоса. А это остаётся неизменным уже более века. И я надеялся, что останется.
На протяжении многих лет кэшнаирцы пытались выведать наш секрет, но никому не удалось. Они все ищут Ключ к Вратам. Но им его не найти. Он слишком хорошо спрятан. Может, Кадемония и Эсмирато затем и прибыли в Саразирию, ради Ключа?
И Лилу-Анна – тоже…
Я заметил на дереве какое-то шевеление.
Ночь была светлой, воздух прозрачным, и на ветке отчётливо виднелся силуэт размером со зверька.
– Это ты?
Ушки существа дрогнули, но оно осталось неподвижно.
– Не спустишься? – Никакого ответа. – Что ж, ладно. – Привалился спиной к стволу дерева. – Как тебя зовут? Ой, прости, ты же не говорящая. – Хоть в чём-то повезло, а то видение, да ещё и разговаривающее – я не переживу.
Вот странно… то ли фиолетовый отравляющий дым из головы так и не выветрился, то ли грэмура мне вчера не померещилась, но сегодня я видел её снова. И меня это совсем не тревожило.
– Хорошо там, на дереве? Может, и мне к тебе? Или нет, лучше не надо, – увидел, как дрогнули её уши: или она так прислушивается к моему голосу, или выражает, что – против.
Грэмура, поселившаяся рядом с озером…
И куда смотрит Пати?
***
Утром меня с постели поднял Кантэль и сообщил, что меня желает видеть матушка. Интересно, зачем?
Умывшись прохладной водой, почувствовал себя проснувшимся.
– Слышал, в городе слухи разные ходят… Что говорят? – начал издалека. Венди я верил, но тот мог всякого наплести, чтобы я в гневе поскорее убрался и оставил его наедине со своей любезницей.
Камердинер, как всегда одетый с иголочки и прилизанный, подал мне полотенце.
– Да всякое говорят. Стоит ли обращать внимание на каждое слово.
– На каждое – нет, но когда говорят обо мне…
– О вас?! Это естественно, ведь вы наследник великой империи, о вас всегда будут говорить.
Он что, издевается или Венди и правда наплел?
– Обо мне и Эсмирато. – Провались он пропадом! – Говорят?
