Со временем родительский дом становился всё большей обузой для Анет и её неуёмной натуры, требующей жить и поглощать каждый миг жадно и смело. Всё чаще она задумывалась о том времени, когда появится возможность в полной мере вдохнуть воздух свободы и не нужно будет выполнять чьи-то бессмысленные указания, и уж тем более не тратить свою жизнь на поиски признания и лести, что рассыпали её родители другим, вероятно, ожидая подобного обращения.
Время ускоряло свой бег. Учителя, которые занимались с Анет разными науками, чаще наводили на неё тоску, чем внушали интерес и глубокую тягу к своему предмету. Гораздо охотней она собирала «бриллианты образов» и практические знания в которые погружала её жизнь. Наблюдательность и тонкий ум девушки всегда находили возможность по достоинству оценить истинное великолепие этого мира, который тянул её к себе гораздо больше, чем сухое заучивание фраз и бессмысленные расчёты. К слову сказать, она превосходно играла на фортепиано и проявляла успехи в изучении языков. Она верила, что настанет день, когда жизнь проверит её таланты или даже востребует их в полной мере. И такой день настал.
Однажды в дверь их дома постучали, и в прихожей послышался мужской голос:
– Здесь живёт некая Изольда Браун?
– Да, конечно, – ответила горничная, поправляя фартук.
– Тогда передайте ей это письмо.
Горничная поблагодарила, дав на чай посыльному, и тут же принесла письмо в гостиную, где хозяйка сидела в кресле и читала книгу. Последняя открыла конверт, достала письмо и погрузилась в чтение, не замечая ничего вокруг. Тяжёлые капли её слёз медленно падали из глаз, растекаясь по листам, которые она держала в руке.
Анет была крайне удивлена: чтобы мать плакала, да ещё здесь, в гостиной, где и уединение-то было вряд ли возможно. Это было загадкой.
– Мама, я могу спросить, что случилось? – поинтересовалась она.
Мать бросила письмо на стол и закрыла лицо руками. Анет подошла и ласково погладила её по волосам.
– Я знала, что жизнь будет несправедлива и жестока к моим мольбам, я знала, – запричитала мать.
– Мама, что-то произошло? Вы можете мне сказать? – осторожно спросила Анет.
– Дитя моё, мой отчим, твой не по крови, но всё же дед, покончил жизнь самоубийством. Это из ряда вон выходящее. Да, я порой желала его смерти, будучи ребёнком, но теперь и представить не могла, что так всё обернётся… тяжело и стыдно. – По щекам матери струйками стекали слёзы, и казалось, что боль души сделала её на мгновение любящей и близкой.
– Мама, это ужасно – знать, что твой близкий человек так отчаянно покинул этот мир, безвременно и одиноко. Именно это вызвало бурю ваших эмоций?
Мать отвернулась, взяла со стола платок и обтёрла им заплаканное лицо.
– Я не знала лучшего, пока росла с ним. И многое приходилось прятать от глаз родственников, ведь все уважали этого человека и даже боялись. Но мне хотелось намного чаще ощущать сладостные минуты счастья, когда он возвращался домой и привозил нам с сестрой немного гостинцев: сладких ягод, фруктов или орехов. Даже кружево однажды купил для платья. Все были в восторге, ведь так редко видели его щедрость и доброе расположение. Мать часто сердилась на него, хотя виду не показывала. Ей было страшно проявлять свои чувства, так как прекрасно видела и понимала, что и она, и её дети вряд ли являются подарками для её хмурого мужа, который только и делал, что терпел их вопли да капризы.
