Женщина с винтовкой - страница 2

– Чему же он учит? – насмешливо спросила Лида.

Солдат недовольно покосился на её форму сестры милосердия и сдержанно, но мрачно ответил:

– А вы бы, сестрица, лучше б слушали. Его даже дитё понять может. А вы, ведь, кажись, образованная!

Ленин, между тем, закончил свои выкрики и, сопровождаемый восторженным рёвом толпы, сошёл с башни броневика. Оркестры заиграли Марсельезу – тогда революционный марш. Бодрый ясный звук знакомого всем мотива несколько развеял наше смущение. Опять всё показалось театром. Ликующие восторженные лица с широко раскрытыми орущими ртами невольно заражали своим волнением и восторгом. Лида засмеялась.

– Как это объяснить? Хоть и непонятно всё это, а как-то действует!

– Что ж тут непонятного? – раздался сзади голос. – Прохвост, пораженец и больше ничего! Простым людям головы мутит.

Говорил молодой высокий солдат с погонами вольноопределяющегося и с георгиевской ленточкой на борту шинели. Левая его рука висела на косынке. Славное открытое лицо было нахмуренным и сердитым.

– Как так «пораженец», – с недоумением спросила я.

– А очень просто, – объяснил доброволец. – Пораженец – это тот, кто хочет, чтобы наша Россия была побеждена в войне.

Мы с Лидой поглядели друг на друга с ещё большим недоумением.

– Да разве есть такие?

– Но ведь вы сами только что слышали – «Долой войну», «заключайте сами мир, бросайте фронт и идите делить землю»… Негодяй!

– А вы, товарищ, полегче, – угрюмо сказал сзади пожилой рабочий. – Если вы это насчёт товарища Ленина – за такие слова можете и ответить.

– Да уж не вам ли отвечать буду? – презрительно повернулся к нему вольноопределяющийся.

– А может и мне, – злобно отрезал рабочий. – Хоть, видать, вы свою кровь за буржуев и пролили (он насмешливо ткнул пальцем в повязку) одначе нашего Ленина лучше не трожьте, – это вам может дорого обойтиться!

– Не напугаешь, – вызывающе поднял голову раненый доброволец. – А видно, правда глаза режет. Кто во время войны призывает солдат не драться, а идти грабить – тот изменник и негодяй.

Слова прозвучали звонко и полновесно. Серые глаза глядели открыто и прямо, щёки зарумянились. Стычка стала привлекать внимание.

– Это про кого он так?

– Да про Ленина.

– Это Ильич-то наш – негодяй??? Как: он Ленина цапает?.. А ну, давай как ему, Митюка, в рыло, хуч ен и ерой…

Около нас стала собираться группа рабочих и солдат, враждебно смотревших на вольноопределяющегося. А тот смело продолжал:

– Ленин – просто немецкий провокатор. Его немцы нарочно к нам через всю Германию в запломбированном вагоне прислали армию и народ смутить. Его не слушать, а повесить нужно.

Молодой доброволец был явно рассержен, словно Ленин оскорбил его лично. Мне он сразу показался честным, милым юношей и стало страшно, что он ввяжется тут в скверную историю. Действительно, в среде окружающих его смелые слова вызвали возмущение. Резкие реплики слышались то здесь, то там.

– Тожа, кусок буржуя, нашего Ленина хаит! Молод ещё…

– Такие вот, несознательные, только под ногами путаются…

– Ерой тожа выискался. Нам, браток, что Николай, что Вильгельм – всё едино: одного поля ягода – кровь народную пить!

Настроение накаливалось. Какой-то молодой фабричный, истасканный, худой, видимо, чахоточный, с горящими ненавистью глазами сипел сбоку:

– Морду ему за это набить и всё тута…

– Да ведь он георгиевский кавалер!

– Ну так што? Через это он сволотой перестал быть, что ли? Буржуйский прихвостень! Наутюжить ему рыло!