— Да, — закрываю глаза от удовольствия. — Можно ещё посильнее.
— Я вообще-то про чай, — смеётся Соня. — Но, если хочешь, сделаю тебе массаж.
— Соррян[1], — утыкаюсь в неё носом. — Просто у тебя ручки волшебные. Я поплыл прямо.
— Так хочешь или нет? — Соня проводит по позвоночнику костяшками двух пальцев.
— Фея, — выгибаюсь я.
— Раздевайся и ложись! — встаёт она с моего колена. — Я парням, правда, не делала массаж, но пловчихи покрепче некоторых мужиков будут.
Меня дважды просить не нужно. Отхлёбываю обжигающе горячий чай и стягиваю с себя футболку. Вскакиваю со стула и хватаюсь за пряжку ремня.
— Брюки можешь оставить, — склоняет Соня голову набок и цокает языком. — Фигура обалдеть.
Кровь приливает к щекам от похвалы. Встаю в атлетическую стойку, поигрываю грудными мышцами и бицухами.
— Ложись, Аполлон, — Соня, смущаясь, тыкает меня кулаком в живот и потирает руку. — У тебя камни там что ли?
— Так точно, — скинув кроссовки, вытягиваюсь поверх мягкого пледа. Металлическая сетка кровати предательски скрипит под матрасом. С такой сигнализацией не пошалишь. Живо тётя Шура нарисуется. Гоню похотливые мыслишки, вновь закравшиеся в голову. Хорошо, что лежу на животе.
Соня садится сверху и выдавливает мне на спину холодную жижу. Вздрагиваю от неожиданности, но тут же ловкие ладони разносят маслянистую субстанцию от поясницы до плеч. Я словно эластичное тесто в руках опытного кулинара. Мурашки рассыпаются по телу, с трудом сдерживаюсь, чтобы не застонать от удовольствия.
— Сонечка, ты богиня, — бормочу я и крепну в желании произнести роковые для любого мужчины слова.
— Да ладно тебе, — мурлычет на мне Соня. — Расслабься и получай удовольствие.
Подавляю смешок. Слышал как-то в автобусе, одна девчонка так советовала вести себя подружке, если её кто-то решит взять силой. Но вслух этого не произношу. Моя малышка и так натерпелась сегодня.
Через час я натурально Сонин плюшевый медвежонок. Готов поселиться в её постели навсегда.
— Приспусти брюки, — Соня слезает с меня и встаёт с кровати.
Поворачиваюсь на спину и с моих губ срывается:
— Выходи за меня замуж.
— Хорошо, — Соня отвечает сразу, будто я пригласил её в кино.
— В субботу загсы работают? — сажусь на постели, любуясь точёной фигурой Сони. Сердце сокрушительно бьёт по рёбрам.
— Не была там, не знаю… — Соня прижимает руки к груди. — Егор, ты серьёзно?
— Более чем, — встаю на колени и утыкаюсь лицом в Сонины красные шорты. — Всё. Приплыл. Сдаюсь.
— Поцелуй меня.
— Что? — поднимаю взгляд на Соню.
— Обычно после согласия девушки, жених целует её, — лепечет она и прижимает руки к щекам. — Небеса, что я несу.
Встаю и привлекаю мою малышку к груди.
— Я люблю тебя, Соня. С первого взгляда люблю. Ты моя. Навсегда.
Наклоняюсь к приоткрытым губам Сони. Она замерла и даже не дышит. Дрожит вся. Целую мою девочку. Жарко, горячо. Сам дрожу. Подхватываю её на руки и укладываю на кровать. Ложусь сверху, удерживая вес на локтях.
— Егор, не надо, пожалуйста. Не сегодня.
— Не трону тебя, кроха. Мы просто поцелуемся с тобой. Как жених и невеста.
[1] Соррян — от англ. sorry — извини (молодёжный сленг).
13. Глава 13
Егор
На следующий день, после загса мы пошли знакомиться с мамой невесты. Соня не очень этого хотела, но я настоял. Ухоженные розовые кусты, сияющая новая иномарка под навесом, увитым виноградной лозой, тропинки из плиток известняка вокруг одноэтажного белоснежного домика за невысоким зелёным частоколом. Если бы не чёрный джип с двумя бородатыми архаровцами возле него, вполне миролюбивый пейзаж для письма с натуры. В начале двухтысячных так жил далеко не каждый. Моя мать, овдовев, едва сводила концы с концами, на плаву её держали куры, козы и вера в пророчество карт — однажды всё будет хорошо.
