Жертва короля - страница 12

– «Слеза богини», – подсказала девчонка, и у Тиля глаза полезли на лоб.

– Это то самое неприлично дорогое средство, которым мажут свои прыщи богатейшие люди наших земель? Одна капля которого способна чуть ли не оживить мёртвого, если он ещё не помер окончательно? За одну каплю которого можно стадо коров купить и винный погреб в придачу?

– Ага. Чувствуешь себя важной персоной? Кому бы ещё «Слезой» лечили следы скучнейшей порки.

– Ты либо стащила это и совсем без мозгов, – качнул головой Тиль то ли восхищённо, то ли потрясённо: нет, до такого даже он бы не додумался. – Либо взяла по праву, и тогда я вообще не знаю, кто ты, в конце концов. И тем более – с чего тебе о моей спине печься.

– Да плевать мне на твою спину, – снисходительно фыркнула она, забирая с одеяла плошку и легко поднимаясь на ноги. – Зря тащила таз, фу, теперь обратно нести. Я-то думала, ты тут умираешь лежишь, истекаешь кровью и стонешь в потолок… Плевать мне на твою спину, по большому счёту. Я не о тебе думаю. Хотя ты ничего так, мы бы подружились с тобой.

«Если бы тебе, – имела она в виду, – не надо было вскорости помирать». Очень мило, действительно. Тиль смотрел, как она задувает свечи, ставит плошку в таз, берёт его под мышку деловито, привычно. Нет, она не кухонная девка, она прислуживает кому-то вот по этим всем мелочам – принести воды для умывания, застегнуть пуговки на манжетах, а то, не приведи богиня, высокородные господа не справятся.

– Да не может быть, – сказал вдруг Тиль. – Погоди, ты же не ему прислуживаешь? Он кретин, но не признать девку в этом твоём дурацком маскараде…

– Ты не нарывайся больше, – посоветовали уже от двери. – Это мало кому позволено, и ты пока не в их числе.

Первый пожар вспыхнул на закате. Адлар увидел серое марево, поднявшееся над горизонтом, ещё раньше, чем гонец из дальних деревень добрался до дворца. Дым всё поднимался и поднимался, вливался в густые синие сумерки, поедал звёзды и перья лёгких осенних облаков. Пахло дождём, землёй и гарью. Даже не гарью – жжёной бумагой. Письмами, которые тлеют в камине. Записками с мольбами, которые жгут в недрах храма. Листки кукожатся в металлической чаше, скрипят, умирают.

Адлар слушал гонца, заикающегося светловолосого мальчишку, и смотрел вдаль. Там, где сумеречный лес становился пеленой дыма, появлялась тёпло-красная, едва заметная линия пламени.

Как же не вовремя. Просто поразительно не вовремя. Ты почувствовала, что он появился, да? Свою скорую жертву, или что меня вдруг стало непозволительно больше. Жрецы нашли хорошего мальчишку – достаточно живого, чтобы хватило лет на десять. Может, даже двенадцать или тринадцать. Но он ещё не готов. Ничему не обучен. Бесполезен. Скандалист и идиот. Потребуется несколько месяцев, чтобы он освоил самое важное и, оказавшись в сердце ритуала, исполнил свой долг.

Тебе придётся потерпеть. Я не убийца и не слуга, которому велено подать на стол главное блюдо, и поскорее. Он ещё не готов, и ты не получишь его прежде, чем его глаза научатся смотреть иначе – как смотрю я, как смотрел отец, и отец его отца, и все короли, почитающие благо выше печальной жертвы.

Это никогда не начинается с зарева под пеленой дыма. Это начинается с похолодания, с пары увядших деревьев, с мёртвой коровы в самой дальней деревне. С дурных снов, слухов, шепотков, тщательно отслеживаемых по всей территории. С птиц, которые не хотят улетать на зиму. С ветров, которые не гладят щёки, а хлещут наотмашь.