- Ты когда-нибудь пила игристое вино? – спросил я, неторопливо выкручивая пробку.
- Тебя будто подменили. Ты слишком не такой, - она пронзительно глянула на меня. – Вообще стал какой-то…
- Верно. Я не шучу, что стал другим человеком. Я не тот затравленный мальчик, кушающий мухоморы и несущий бред. И я хочу, чтобы ты это поняла, - я налил полчашки шипучки и протянул ей. – Извини посуда только такая. Только маме не говори про вино.
- Мне это не нравится, - сказала она, приняв чашку и глядя как лопаются в вине крошечные пузырьки.
- Что не нравится? Это вино, или то, что я стал другим? – я знал ответ, но хотел услышать от нее.
- Все не нравится. Я открою конфеты, - отпив несколько глотков, она поставила чашку на стол и вскрыла коробку.
- Наташ,.. - я присел на корточки возле нее и осторожно положил ей руку на колено.
Она дернулась от моего прикосновения и уставилась на меня глазами… нет, не напуганными, а какими-то настороженными и внимательными. Глазами выжидающей хищницы.
- Я знаю, что в тебе много беспокойства. Иногда, кажется, ты взорвешься от напряжения. Не хочешь поговорить об этом? – спросил я.
- Это не твое дело! Ясно! – она оттолкнула мою руку.
- Ведь я мог бы помочь, - взяв чашку со стола, я допил шипучку и налил еще, протянув ей.
В этот раз она выпила больше половины даже с какой-то жадностью и сразу откусила кусочек конфеты.
- Ты мне очень дорога. Давай сделаем наши отношения добрыми? И тебе так будет приятнее и мне, - предложил я.
- Я не понимаю, что ты от меня хочешь? – почему-то на ее губах проступила улыбка, хотя она не вязалась со строгим взглядом синих глаз.
- Хочу тебя поцеловать и наладить отношения, - сказал я, придвинувшись к ней.
- Ты правила знаешь, поцелуй ниже колена. Делай! – повелительно сказала она. – Сегодня я позволяю тебе сказать, что ты меня любишь.
А вот этого я не ожидал. Нет, я ожидал нечто подобное, после многократных прочтений сведений о ней в меню, но… не был к такому повороту готов.
Поцелуй ниже коленей… Как интересно. Дозволенной области коснулись мои пальцы и я, нежно касаясь ими провел по ее лодыжке. Ее глаза расширились, а я, забирая инициативу, вдруг спросил:
- Ты же ревнуешь меня к нашей служанке Леночке?
- Ты вообще, что ли дурак? – она занервничала, уже нее обращая внимания на мою руку, ласкавшую ее ножку. – Как я могу тебя ревновать к какой-то служанке? Тебя?! С ума сошел?
- Ладно, если не имеешь ничего против, то я завтра куплю такие же конфеты для Леночки, - я взял с коробки конфету, чувствуя, как растет волнение юной графини. Только бы не переиграть, только бы не взорвалась. Как там говорил Весериус: «нередки случаи спонтанного раскрытия на пике эмоций». Вдруг раскроется сейчас и превратиться в какую-нибудь Бабу-Ягу.
- Я не понимаю, ты издеваешься надо мной что ли? – наконец отозвалась она, голос чуть подрагивал.
- Наташ, я просто хочу наладить с тобой отношения. Правда, ты мне дорога, - я взял ее руку, и она ее даже не вырвала. – Я тебя поцелую в щечку в знак наших добрых отношений.
Помните, спрашивать такое не надо? Я и не спросил: обнял ее и прижался губами к ее тепленькой, бархатистой щеке. Она неуверенно пыталась отстраниться, за что получила будто случайный поцелуй в губы. Когда я ее отпустил, госпожа графиня, казалась полностью сбитой с толка: щеки красные, глаза сверкают и растерянно бегают по сторонам.
- А ты знаешь, кто такой Лаврик? – спросил я, налив в чашку вино и протянув ей.
