Но когда Ирина поочередно с Наташей начали говорить о личном, тут я свои большие ушки развесил. И от неприятной информации они у меня едва не свернулись в трубочку. Ну, во-первых, Ирина решила принять ухаживания графа Лапина. И все клонилось к тому, что к августу, она выйдет за него замуж. Лапин Павел Иосифович, это как раз тот жирных боров, с которым она разговаривала возле кареты, перед тем как войти в дом. Во-вторых, Наташа послезавтра отправлялась в Петербург минимум на неделю. И причиной поездки - ее серьезные магические способности. Их обнаружил какой-то магистр, сопровождавший принца. Если все так, то Наташа с сентября будет учиться в Петербурге. Это, извините, как серпом по яйцам. Я реально погрустнел, и десерт мне стал несладким, что, кстати, Наташа заметила.
А после обеда я моих дам попросил подняться к себе в комнату, чтобы без посторонних ушей вывалить свою порцию новостей.
Ирина вышла из столовой первая, сестренка будто намеренно долго пила компот, и когда я встал из-за стола, сказала:
- Не нравится, что я уезжаю?
- Не нравится, - согласился я.
- Признай, что ты меня любишь? – она искоса глянула на меня в коридоре.
- Да, я тебя люблю и это не скрываю, - и тут я решил немного схитрить. – Но я же для тебя такой урод, и ты меня считаешь идиотом. Грустно все это.
- Странно, но ты похорошел за эти дни. Даже не знаю, нравится мне это или нет, ведь тогда я не смогу тебя считать Лавриком, - она ступила на лестницу. – То, что ты страшненький, мне по-своему нравится.
Я хотел намеренно задержаться и пустить ее через меню, но Наташа невовремя обернулась. С меню вышел облом. Ладно, еще будет время за эти, увы, короткие два дня и две ночи.
Дамы навестили меня примерно через полчаса после обеда. Я только было сунул руку, чтобы открыть журнал с портретом Светланы Троцкой, как открывается дверь и на пороге Наташа с мамой. Может, стоило распечатать бутылочку вина по такому случаю, но все же ритуал винопития лучше провести вечером вдвоем с сестренкой. И не стоит перед «мамой» палиться довольно приличными запасами вина, ведь я пока не знаю, насколько она строга в этом вопросе.
Когда дамы устроились в креслах, а я скромно уронил задницу на стул, то уста мои толкнули такую речь:
- Как вы уже знаете, память после отравления у меня серьезно отшибло. Вспомните, дорогие мои, общался ли я с кем-то посторонним последние дни, недели перед отравлением? Кем-нибудь чужим. Может к нам заглядывал человек, азиатской наружности, - и здесь я описал Бабаша Гасана.
- Ты что, дураком прикидываешься? Он тебе приносил твои любимые мухоморы! А ты еще… – возмутилась Наташа.
- Наташ, не говори так! – прервала ее Ирина Львовна. – Саша несколько раз говорил, что после того неприятного случая многое не помнит. И он стал другим человеком. Прошу, не надо его оскорблять.
Спасибо, Ирочка, как лестно. Как хочется поцеловать тебя за это. Да так, чтобы по-взрослому.
- Так, тогда кое-что проясняется, - продолжил я и достал из стола мундштук и пачку сигарет, чем вызвал удивление у обеих дам. - Сейчас я скажу кое-что такое, что вы не поверите, но придется. Имя этого человека Бабаш Гасан и… Внимание! Он связан с Троцкими! Около недели назад… Помните, когда я пришел с прогулки по Николаевской, ухоженный и подстриженный? В тот день он стрелял в меня в цирюльне. Стрелял из кремневого пистолета дважды.
- Ах, герой, зачем ты врешь? – сестренка ехидно улыбнулась.
