о. Николай: /резко/ Кто убил?!
Старпом: Не могу знать. Что с вами, отец Николай? Неизвестно конечно. То ли не нашли, то ли замяли. У нас ведь так… Впрочем, я особенно и не влезал в подробности. Знаете… Начальству следует реже задавать малоприятные вопросы. На «сторожевике» в то время служил. Вызвали. Звёздочку прилепили и прислали сюда.
о. Николай: Так совсем на корабле и нет никого из старого экипажа?
Старпом: Известное дело – никого. Морской закон! Раз случился бунт: командира с замполитом понижают в звании, экипаж расформировывают… Да, вам-то зачем? Вы для нас – Новая Эпоха!
о. Николай: Вообще… так. Пастырю надлежит разуметь пасомых…
/Старпом рассматривает политическую карту мира./
Старпом: Как много кровавого цвета… Советский Союз…
/Быстро входит Державцев./
Державцев: Держава была, а теперь огрызок!
Старпом: Товарищ командир!..
Державцев: Отставить, старпом! Если матросы закончили погрузку швартовых, то распорядись с малым сбором.
Старпом: Есть!
/Уходит./
Державцев: Время вы выбрали, однако, для проповеди… скажем так, не подходящее, Николай Александрович. Висим на волоске. Того и гляди: борт прорубит. Шторм не шуточный. В такие минуты, знаете, смерть в лицо улыбается…
о. Николай: Вот как раз эти минуты и есть то самое время, когда и о жизни, и о смерти задумывается человек…
Державцев: В гавани объявлен Декрет раз. Дежурство и вахта заступили по походному. Так что многих «прихожан» не досчитаетесь. Вам уже выдали спасательный жилет?
о. Николай: Да. Благодарствую.
Державцев: Форма одежды у вас не кстати… Недолго ко дну пойти, если придется. Запутаетесь в рясе, и… Ну, да даст Бог до того не дойдет.
о. Николай: Дорогой Михаил Тимофеевич…
Державцев: …Товарищ командир.
о. Николай: Дорогой, товарищ командир, вас все же беспокоит не моя форма одежды?
Державцев: Не буду скрывать… Да! Я пришел, чтобы услышать проповедь. И хочу знать чему вы собираетесь учить моих моряков?!
о. Николай: Ничему худому. Милосердию к ближнему и любви к Богу. Тому на чем основывается всякая жизнь во Вселенной.
Державцев: Это меня и не устраивает. С вашей идеологией недалеко превратить матроса в ягненка… А там и ЧП.
о. Николай: А годковщина вас устраивает?! Издевательства и надругательства над людьми вас устраивают?!
Державцев: Здесь служат не люди, а матросы! И потрудитесь следить за тоном, священник. Перед вами командир боевого корабля, а не смиренный отрок.
о. Николай: Я провел почти всю ночь, без сна, в составлении проповеди выдержанной по всем правилам гомилетики…
Державцев: /с раздражением/ Да поймите же вы, небесный человек! Матрос, осмелившийся пойти за вами, будет терпеть притеснения во сто крат более худшие чем предписывает ему теперь внегласный морской закон!
о. Николай: Годковщина…
Державцев: Да! И притом до конца службы. До той самой минуты пока не сойдет по трапу в последний раз. И вы мне никогда не сможете гарантировать, что этот изгой, в один прекрасный момент, не сорвется и не отступит от пресловутых христианских принципов, и не взорвет торпеду вместе со своими обидчиками!
о. Николай: Господь дает крест, но дает и силы нести этот крест.
/Раздаются звонки авральной группы: два раза по три коротких. Голос Галуна в радиотрансляции: «Малый сбор. Команде построиться во внутренних коридорах!»/
Державцев: Сомневаюсь…
о. Николай: Узаконенные глумления отраднее?
Державцев: Тоже, конечно, не субтропики. Но, коль скоро, матрос уяснит простую, необходимую истину: «Придет время – возьму свое», то терпеть научится не хуже вашего Христа. Да, и на боевых постах – пять баллов: чистота, порядок.
