Когда они ушли, Вадим выдохнул. – Нам пора, – сказал он Глаше. – Здесь небезопасно. – Я сохранила всё, что удалось скачать, – отозвалась она. – Но теперь они знают, что мы близко к разгадке. Они вышли на улицу, сверились с картой. Следующая точка вела к старой типографии – там, возможно, был спрятан следующий фрагмент протокола. Вадим чувствовал усталость, но и странное облегчение: каждый шаг приближал его к разгадке, к ответу, который мог изменить всё.
Они шли к типографии по улицам, где тишина казалась плотной, почти вязкой, как густой туман. Город постепенно просыпался, но даже дневной свет не мог вытеснить из этих мест ощущение заброшенности. Вадим шагал быстро, не оглядываясь, но чувствовал, что за каждым окном, за каждым углом за ним наблюдают – не только люди, но и сам город, который не забыл, каково это быть живым. Глаша ехала рядом, её моторчик урчал мягко, но тревожно. Она время от времени выводила на экран фрагменты кода, которые удалось скачать из архива. – Вадим, – сказала она, – в последнем файле есть странная последовательность. Это не просто код, это что-то вроде послания. – Прочитай. – «Тот, кто ищет истину, должен быть готов увидеть ложь. Не доверяй даже себе, если не уверен, что это ты». – Глубоко, – хмыкнул Вадим. – Или просто паранойя. – В нашем положении паранойя – это здравый смысл, – парировала Глаша.
Типография стояла в конце улицы, окружённая зарослями лопуха и крапивы. Когда-то здесь печатали книги, газеты, а теперь здание выглядело как декорация к фильму о конце света: выбитые окна, двери, заколоченные досками, на стенах – свежие граффити: «Код – кровь города», «Феникс не спит», «Здесь начинается новая глава». Вадим осторожно обошёл здание, проверяя, нет ли следов недавнего присутствия. На заднем дворе он заметил отпечатки ботинок в грязи – кто-то был здесь совсем недавно. Он жестом велел Глаше выключить звук и двигаться тише.
Внутри было темно, пахло сырой бумагой и машинным маслом. Вадим зажёг фонарик, осветил зал, где когда-то гудели печатные станки. Теперь здесь стояли ржавые каркасы, а на полу валялись обрывки газет, книги с вырванными страницами, пустые коробки из-под тонера. В дальнем углу зала он заметил лестницу, ведущую вниз. – Здесь, – прошептал Вадим, – если верить координатам, Клюев должен был оставить что-то в подвале.
Они спустились по скрипучим ступеням в полутёмный коридор, где стены были исписаны непонятными символами и цитатами из старых книг. В самом конце коридора оказалась тяжёлая дверь, на которой кто-то нацарапал: «Вход только для тех, кто не боится узнать правду». Вадим толкнул дверь – она поддалась с трудом, заскрипела, впуская их в небольшое помещение, где стояли стеллажи с коробками и старый стол, заваленный бумагами.
На столе лежала записка: «Вадим, если ты читаешь это, значит, ты дошёл дальше, чем я ожидал. Здесь – последний фрагмент. Но помни: протокол – не просто набор инструкций. Это выбор. Твой выбор». Рядом с запиской – флешка и потрёпанная книга без обложки. Глаша тут же начала анализировать содержимое флешки. – Это действительно последний фрагмент, – сказала она через минуту. – Теперь у нас есть полный протокол. Но есть и ещё что-то: в книге спрятан листок с координатами и короткой фразой: «Архив-42. Только для тех, кто не боится смотреть в глаза прошлому».
Вадим взял книгу, полистал страницы. На полях были пометки Клюева – короткие, резкие, иногда просто восклицательные знаки или вопросительные. В одном месте он нашёл фразу: «Если ты дошёл до этого, значит, ты готов. Не повторяй моих ошибок». Он почувствовал, как внутри поднимается тревога, смешанная с решимостью. Всё, что происходило последние дни, было не просто поиском кода – это был путь к самому себе, к тому, чтобы понять, что действительно важно.
