Живи счастливо - страница 6

Опять проснулась посреди ночи. Вернулись мысли об Костике:

– Ну как он будет жить без меня, если я не смогу выбраться из этой паутины тревожащих мыслей, доходящих до панических? Я должна, ОБЯЗАНА выйти из этого состояния и вырастить его, чего бы это ни стоило.

Сказать, что я на этом «курорте» расслабилась? Нет. Очень напрягает девушка, с которой меня поселили в одну палату. Палаты были на четверых, но пока мы были там вдвоем, она очень часто по диагонали меряла палату шагами. Зачем – я не знаю, а спросить боюсь. И засыпать при ней боюсь. Но хоть у нее нет кучи лекарств, как у многих тут. И чем старушки болеют? Про баралгин, ибупрофен я знаю, приходится частенько их принимать от головной боли, которая идет со мной по жизни, как хвостик. А остальные таблетки на тумбочке? Надеюсь, это не заразно.

В первый же день мне против моего желания сделали снотворный укол. Сказать, что это мне сильно не понравилось – ничего не сказать. Доверия это не прибавило. Пришлось уже не дуру играть, а идиотку: выпендриваюсь как могу своими «знаниями» психологии. Надо мной начали посмеиваться, и даже от Л. В. исходит ирония. Так же, как в школе учителя, аж скучно. Ну что ж. Ярлык мне уже повесили, и можно привычно молчать. Мне не привыкать. Я всю жизнь молчу, меня никто не слушает и не воспринимает всерьез, начиная с родителей и теперь тут. Это-то мне и надо, так мне комфортно и чувствую себя в безопасности.

Молодежи было очень мало, и тут не задерживались. Самой позитивной была девушка, слезшая с иглы уже как год. Ее воспитывала тетя, так как ее родители умерли, когда она была малышкой. Вот странность: она уехала через неделю моего прибывания там, и я очень сильно стала ощущать, насколько чаще я стала слышать разговоры пациентов о болячках. Чтоб их не слушать и спокойно спать, я купила беруши. Я только стала казаться еще более странной. Как-то раз я услышала:

– То матрасы ей не такие, то спит с затычками.

Жизнь научит

В этом состоянии могла читать только любовные романы, свои любимые детективы Перцовой не могла – наваливался страх, тревога. Вникнуть в научные книги не получалось, мысли всё время уезжали в тягостные дали размышлений. Чтоб хоть как-то развлекаться и отвлекаться, я прогуливалась то с женщинами, лежащими тут, то с барабанщиком Витей. В детстве в моем дворе не было девчонок, и я дружила с мальчиками. Родилась я в семье столяра и инженера. Когда мне исполнился год, родители наконец-то получили квартиру. Себя я помню с двух лет. Папа вернулся домой с подарком. Мои брат с сестрой спорили, как назвать мурчащий «подарок». Назвали Муська.

Росла я, как многие дети, рождённые в Советском Союзе, сорняком. Родители заняты на работе. Следят, чтоб поела, ругают за низкие оценки, иногда не только ругают. Сейчас такое отношение к детям перестает быть нормой, хотя изживается медленно, особенно в глубинке.

Вот кратко мой портрет детства: неряшливая пацанка. Стремление к простоте – это часть меня. Я не вижу смысла тратить много времени на что-либо: опрятность, порядок в доме, разговоры о погоде… Я всегда иду к цели разговора напролом, иногда мне это выходит боком. Но в мире столько всего интересного, и если тратить время на то, чтобы нравиться обществу, чтоб тебя правильно поняли, то… То сколько же всего можно не узнать, не понять, не почувствовать, не ощутить?

Для себя еще в юности я решила, что больше всего хочу любви. Чтоб именно я любила. Гуляя с собакой по вечерам, я просила любви у звездочек. Почему именно у них, я сама не знаю. Но я знала, что у них можно попросить только самое заветное, а так, по мелочи, я и сама решу, куплю, узнаю.