Если я ее и обидел, то и в мыслях этого не было. Она вернулась тут же и как-то уютно, хотя и громоздко, устроилась в кресле и взялась за недопитый коктейль. «Девочки волновались, что я так долго. Вообще-то я с клиентами так долго не общаюсь. У нас это не принято. Я им объяснила, что не срастется, а то будут вопросы».
«А как Вы поняли, хм, что не срастется? Из-за того, что у меня кольцо на пальце?» «Какой же вы наивный! Людям в гостинице это вообще не мешает, кого волнует чужая биография? Я на той неделе здесь нашего препода встретила по эндокринологии, он мне кивнул, а в номер пошел с Ленкой. А вы мне просто понравились, с вами интересно, вы писатель?» «Можно и так сказать». «А вы знаете, о какой я профессии мечтаю в будущем?» «Хотите хирургом быть?» «Паталогоанатомом. А знаете, почему?» «Почему?» «У нас в деревне родственники тело обмывают, когда человек умер. А в городе кто? Никто. Так вот я бы тогда хоть как-то бы это делала, людей в последний путь отправляла, провожала, что ли». «Простите, я просто из любопытства, а сколько стоит с Вами час?» «Семь тыщ рублей, но это час, а если два-три часа, можно сделать скидку, это у нас такой тариф, гостиница «Москва», не хухры-мухры». Я по-стариковски замахал рукой: «Нет, все равно не смог бы, у меня завтра день рождения сына, я двум клоунам в кафе на двоих за три часа работы плачу столько, сколько у Вас стоит час». «Другая тарифная сетка».
1.
– Мы уже собирались расставаться. И тут случилось. Ну как это иногда бывает… Ночь любви. Вдруг выяснилось, что я залетела. Вы, мужики, никогда об этом не думаете. А денег он мне и на первого ребенка практически не давал. Я попросила меня подвезти на машине и пошла туда.
– Понятно.
– Туда утром всегда надо было ходить, натощак. И рано. Я туда ходила как на пары в Институт. Потом возвращалась вся зеленая. Девчонки называли это «мясорубка», а Ленка с третьего курса графического дизайна из Мухи то «стекляшкой» называла, то «шприцом». Она мне это место и посоветовала.
– А что ты там делала?
– В очереди сидела. Там без очереди не пройдешь.
– Ты выясняла, беременна или нет?
– Зачем выяснять? Уже знала я все. Это абортарий. Там таких, как я, тогда девушек шеренга сидела. И все знали несколько таких мест по Питеру. И глаза на это закрывались. Я тогда заплатила, он половину суммы внес, расщедрился даже.
– И что?
– Как что? Без очереди нельзя. Если зайдешь просто, тебя так шуганут грубо, как торговки на рынке. Я даже тогда по молодости боялась, что а вдруг ударят чем.
– А потом?
– Когда уже твоя очередь, и ты сама не своя, то просто входишь. Раздеваешься, на тебя эту простыночку сразу и чуть не в спину: давай садись. И если срок небольшой, то не так больно.
А иногда кажется, что ложкой изнутри выскребают. И выходишь потом вся выдолбленная, как дыня, которую выскребли начисто… тошнит, а мне еще на пары идти. За мной тогда один человек увивался. Александр Македонский. Его так и звали: Александр Македонский, это никакой не псевдоним у него был. Он потом мне пистолетом угрожал, а я про себя думала: «Только бы не залететь, только бы не залететь». И старалась с ним вообще прекратить отношения, а он хотел продолжения, замуж звал. А я не хотела. Надоело в этот «шприц» таскаться.
– Это потому, что вам там что-то вкалывали? Типа местного наркоза.
– А только на местный денег и хватало.
