И вот он думал: «Неужели этот сморщенный паренек и есть мой сын?» Потом он услышал справа душераздирающий вопль. Его выставили с ребенком как раз для того, чтобы не мешать выходу последа, а вопль шел справа, не из той операционной. Он вспомнил, что по-старому это помещение можно было бы назвать «родовосприемной», хотя неизвестно откуда ему пришло в голову это выражение. Вопль шел не оттуда, откуда его выставили, значит, кричала арабская женщина – вторая женщина, которая рожала в этот день естественным путем. Должно быть, Коран не позволяет при родах использовать ту самую эпидеральную инъекцию.
А вот и поразительный вопль откуда-то слева, и это уже, кажется, из того самого помещения.
В этот момент в вестибюль вышла медсестра. «Простите, это кричит моя жена?» – спросил он. «Нет, что Вы, нет», – привычно-утешительно, с нотками не терпящей возражения уверенности, ответила она. Потом, вернувшись в так называемый бывший охотничий домик Людовика XIII, весь дрожа от бессонницы и непонятных радостей первого дня отцовства, он вспомнил, что в новостях в эту ночь сообщили, что ночью во Франции был сильнейший ураган. Он прокатился по стране и унес жизни нескольких людей.
Да, ведь ровно тогда, когда его сын попросился наружу с первой волной схваток, и начался этот ураган. Теперь он помнил это ясно, точно воспоминание вошло и расположилось в комнате живое, как человек.
И казалось, что он каким-то внутренним зрением опять переживает все это. Вот раскачиваются деревья, косо клонятся, почти ложатся на ветру. Он видит это сквозь большие окна, если отодвинуть белую тяжелую штору, и сквозь маленькие окна двери, которые шатаются от ветра и чуть что не плачут. Странно, ему не приходило в голову, что ветер может снести дверь, потому что в полутемной комнате, с одной зажженной лампой, ходила в халате и собиралась в роддом мать его будущего сына, у которой начались схватки. А деревья в саду тогда гнулись так неестественно, странно и отрешенно.
1. «Мы уж как-нибудь сами»…
– Значит, мы с отцом против, чтобы Вы женились, поживите как-нибудь так.
– Вот как-нибудь так мы бы и не хотели. Вы можете нас как угодно уговаривать, но мы уже все окончательно решили. А вот спасибо за Ваше предложение подождать я Вам говорить не буду.
– Да не в этом дело. При чем тут спасибо! Просто сейчас жизнь сложная, я сколько семей за свою жизнь видела…
– А я нисколько не видел, и в любом случае ясно одно: как бы Вы ко мне ни относились, Антонина Ивановна, как бы ни думали, что творческая интеллигенция в нашей стране не слишком богатая, если не прославилась тем или иным путем или тогда, когда были возможности. и т. д. и т. п. Просто мы решение приняли. Уже заранее.
Еще до входа в метро он обернулся к своей будущей жене, с которой они год как были вместе, и вот уже четыре месяца, как она к нему переехала, и сказал: «И друзья у меня все семейные, хорошо, что я твою мать только накануне свадьбы узнал».
– А я прошу: сделай это за меня, у меня что-то сосудистое, меня ведет как пьяного.
– Давай я померяю тебе давление. Что я должна ей сказать? Тише, пока не разговаривай, сто тридцать шесть на девяносто восемь, сердечное высокое.
– Ты должна ей передать книги.
– И дальше?
– А дальше ты понимаешь, что она от «Терры» из Йо… из Йобурга. Специально оттуда приехала, они хотят внутреннюю рецензию, а я книгу еще не закончил.
