У меня уходят часы на изучение каждой бумаги, и в итоге я нахожу три обрывка одной карты. Центральный треугольник — наш особняк. С одной стороны от дома лес, а с другой через просеку — маленький город.
Нужна карта леса. Не мог же Крис не прописать тропы?
До эпидемии мне нередко удавалось выбраться в поход. Я с детства любила дикие места, атмосферу свободы и возможность побыть наедине с собой. Это были многодневные треккинги по горам и долинам. Я ночевала в палатке, разводила костры, научилась согреваться в лютые морозы, преодолевая расстояния и, конечно, ориентироваться на местности. Не сказать, чтобы хорошо, но понимала, что такое маркер тропы, где нужна веревка, чтобы подняться, и как не заблудиться, часами преодолевая путь по бесконечному курумнику. А еще знала, что звериная тропа — большой обман. Думаешь, что это люди, а на деле ходят олени. Пройдешь несколько километров, и она оборвется. Обязательно закончится. Тогда либо назад, либо напролом через заросли. А это бывает опасно, да и сильно изматывает.
Именно тогда я поняла: навигатор — лучшее изобретение человечества.
Интересное прошлое у меня за плечами. Многое бывало, но разгадывать карты, как сейчас, не приходилось. Остановки, маршруты, возможные обходы и даже точки высоты всегда есть на устройстве. Просто создай заранее в программе и забей в навигатор. Нет проблем. Плохо, что я не училась рисовать путь самостоятельно.
Поэтому в рукописях Кристофера пришлось мучительно выискивать нужные для меня ориентиры. Это не загрузить в крохотный девайс и не обработать, даже если бы он у меня был.
Самое главное — тропа, направление и ориентиры. Например…
Перевожу палец по листу и натыкаюсь на кресты.
— Кладбище.
Совсем недалеко. На мой взгляд, в районе десяти километров. Рядом с ним есть ручей и, если идти вниз по течению, можно добраться до озера.
А вот дальше ничего не известно. Но я уверена — это точное направление к дому. Еще час уходит на поиск недостающих элементов. Тщетно. Зацепок больше нет.
Ладно. Придется аккуратно разведать ситуацию. Или расспросить. Я оглядываюсь по сторонам и ударяю по коленкам. Нет, спрашивать нельзя. С ума сошла?
В коридорах снова становится шумно. Начинается ежедневный пир, от которого у меня каждый раз бегут мурашки по телу. Представлять то, что там происходит, тошно.
Я срочно набрасываю на свободном листе примерную схему побега, раскладываю чертежи в прежнем порядке и убираю на свое место.
Остается легкая тревога. Надо надеяться, что вирус не сделал Кристофера педантичным и моя маленькая история останется тайной.
Педантичность… Интересные воспоминания из прошлого. Раньше нам приходилось жить всем вместе в одном лагере с условными делениями на комнаты. Кто-то устроился с семьями в бывшей кофейне, кто-то в зоне регистрации. Аэропорт очень маленький и частично разрушенный. Но именно он стал самым дорогим домом для меня за все время кочевой жизни. Бывало, когда становилось очень холодно или опасно, мы всей оравой ютились в крохотном помещении. Иногда на дежурствах — прямо у столбов за оградой.
При Кристофере я редко оставалась с дозорными. Но после его исчезновения Дрейк подарил мне такую возможность. С ним обязанностей прибавилось.
Еще одна ночь и утро в одиночестве. Третий день, как я предоставлена сама себе, день, в котором я чувствую себя рыбкой в аквариуме. Существую в четырех стенах и вечно чего-то ожидаю…
