Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга I - страница 79

Зато со старшим своим сослуживцем Николаем Севостьяновичем Державиным у М. К. сложились в ту пору деловые и при этом доверительные отношения. Ученый-славяновед, опубликовавший уже в начале ХХ в. несколько работ по болгаристике, а также методике преподавания русского языка и литературы в средних учебных заведениях, Державин был тогда заметной фигурой в столичном филологическом мире и, видимо, одним из тех, кто решительно поддержал М. К. в его первых шагах на научном поприще. В течение последующих десятилетий М. К. и Державин поддерживают отношения, обмениваются своими работами. В декабре 1927 г., когда Державин праздновал свое 50-летие, М. К. послал ему из Москвы несколько приветственных слов. «В сутолоке Съезда511, между двумя заседаниями, – говорилось в его коротком поздравительном письме, – трудно сосредоточиться, чтобы успеть и суметь написать все, что хотелось бы. За время нашей связи ведь много накопилось – Вы хорошо знаете мои чувства»512.

А для сборника к 50-летию научной деятельности Н. С. Державина513 М. К. готовил «заметку» (так ее называет Л. В.514) «Историческая справка о термине „народность“». Издание, запланированное на 1948 г., не состоялось.

М. К. был близко знаком и с сыном Н. С. Державина, впоследствии переводчиком, сценаристом, литературным и театральным критиком, сотрудничавшим с В. Э. Мейерхольдом и близким в 1920‑е гг. к кругу М. А. Кузмина. К. Н. Державин (1903–1956) учился в той же Шестой гимназии, и М. К. горячо поддерживал своего питомца в разного рода литературно-театральных начинаниях – помогал ему, например, при создании ученического рукописного «журнала литературы и искусства», возникшего на рубеже 1916 и 1917 гг. под названием «Вы бывали в Порто-Рико? Танцевали контраданс?» (сохранился единственный номер515). А в январе 1917 г. М. К. и Костя Державин совместно поставили в Шестой гимназии комедию Гоголя «Женитьба» (спектакль в пользу Сиротского школьного фонда)516.

Переписка и деловая связь М. К. со старшим Державиным продолжалась вплоть до второй половины 1940‑х гг. Впрочем, с годами он все более отдаляется от своего бывшего сослуживца. А в последний период жизни М. К. их отношения совсем прекратились517.

Учительствуя в столичной гимназии и пытаясь привить своим подопечным «вкус» к старине и народному творчеству, М. К. знакомил их, в частности, с живыми и подлинными носителями русского фольклора. Приведем несколько эпизодов.

20 ноября 1915 г. на вечернем заседании Отделения этнографии Русского географического общества состоялось выступление О. Э. Озаровской, недавно вернувшейся из поездки по Архангельской губернии; собирательница фольклора и его исполнительница, уже получившая к тому времени немалую известность, готовилась рассказать о материале, собранном ею на берегах Пинеги, о свадебных обрядах и песнях Русского Севера. Озаровская привезла с собой «в столицы» сказительницу (песенницу и сказочницу) Марью Кривополенову, жительницу Пинежского уезда Архангельской губернии, чьи «старины» служили живой иллюстрацией того, о чем рассказывала Озаровская (ее доклад назывался «Из поездки по северу России»)518. На вечере в Демидовом переулке (т. е. в новом здании Русского географического общества) Кривополенова, как значилось в объявлении, должна была исполнить сказание об Иване Грозном, былину «Добрыня Никитич» и духовный стих «Вознесение», а также прочитать «скоморошину» под названием «Кастрюк»