Жизнь, которую стоило прожить - страница 6

Он пел, я слушала, я вообще в тот вечер не способна была думать. Я просто была частью вечера, костра, ночи, музыки. У меня начиналась новая жизнь. Мы все были одно большое существо, лениво расположившееся на берегу какой-то речушки, названия которой никто не знал. Сердца наши были открыты, души светлы, нежны и наивны. Мы познавали новую жизнь, мы стали взрослыми, мы студенты. Это было новое осознание себя, жизнь впереди была безоблачной и тревожно-счастливой. Мы до слёз и икоты хохотали, украдкой смахивали слезинки печали и браво хором пели строевые песни. Голоса далеко разносились по воде, пугали заснувших птиц.

Кто-то сунул мне железную кружку в руки, я выпила и задохнулась. Это была водка. Мы отпивали по глотку из железной кружки, пущенной по кругу. Мы же взрослые и нашу встречу полагалось обмыть. Все делали вид, что выпивка для них не внове, хотя во времена моей молодости чаще пили вино или плодово-ягодные винные напитки. И дёшево и не так противно. Я не пила тогда ничего кроме лимонада. Песня замолкла, он прекратил играть и улыбнулся. Мне улыбнулся. А я задыхалась то ли от водки, то ли от его улыбки. Хватала ртом воздух как вытащенная на сушу рыба.

– Тимур, – произнёс он низким бархатным голосом, глядя мне прямо в душу.

Душа моя затрепетала, мурашки побежали по всему телу. От него или от водки? Я не знала. Горло перехватило, мне не хватало воздуха. Глаза защипало и захотелось зареветь в голос. Я не понимала, что со мной происходит. Подружка Таня пнула меня локтем в бок и произнесла со смехом:

– Её зовут Элеонора.

Он был красив той красотой и грацией, что отличают горцев. Мои родители из Грузии, и я хорошо знаю, как красивы грузины. Те, что настоящие, не метисы, не из смешанных семей. Он встал, передал гитару рядом сидящему парню и подошёл. Моё тело не слушалось меня, всё занемело, и я не понимала, что надо делать, что говорить.

– Прогуляемся до реки? – спросил он.

Я кивнула. Голос пропал, мозги растеклись, а сердце стучало о грудную клетку так, что мне казалось вот-вот выпрыгнет. Он протянул руку и поднял меня с бревна. От его прикосновения меня словно током прошибло. Разряд побежал от руки к сердцу, спустился по позвоночнику и заземлился через ноги, уходя в землю. Мне стало жарко. Кто-то крикнул:

– Тимур, ты уводишь самую красивую девушку. Она наша. Выбирай из своих.

– Теперь уже не ваша, – весело ответил Тимур.

Пока мы шли к реке, я пришла в себя. Тимур рассказывал про себя, про семью, про учёбу. Он держал меня за руку и мне казалось, что она горит. Ладонь вспотела, мне было неловко от этого. Тимур спрашивал про мою семью, про учёбу. В ответ я что-то невразумительно лепетала и отчаянно злилась. Мне казалось, что я говорю ерунду, что слова не складываются в предложения, что выгляжу я смешно и глупо. Мне хотелось плакать. Он спросил:

– Тебе правда понравилось, как я пою и играю?

Я кивнула.

– Мой инструмент – дудук.

Я не знала, что это такое и мне было стыдно в этом признаться, но он весело продолжил.

– Это дудка, её называют «циранапох», что переводится как абрикосовая труба или душа абрикосового дерева. Это армянская флейта. Хочешь послушать?

– А он у тебя с собой?

– Конечно.

И мы пошли к дому, где нас поселили. Тимур вышел с дудочкой, и мы снова пошли к реке. Он начал играть. Ни с чем не сравнимая мягкая, глубокая, бархатная мелодия лилась над рекой, сверху светила луна, лес шумел в такт мелодии за спиной, а по моему делу носились мурашки, словно тараканы, испуганные внезапно вспыхнувшим светом. Мурашки были колкие, щекотные и я не понимала, от холода они или от Тимура. Тогда я решила, что от свежего воздуха, исходящего от реки. Ну не могла же я так чувствовать себя от парня, которого вижу первый раз. Но я оказалась неправа. Это так действовал на меня Тимур. Рядом с ним я словно растворялась в воздухе, меня затягивало в водоворот его вселенной. Мы соединялись как две капельки ртути в одну. Мы думали одинаково, мы хотели одного и того же, мы договаривали друг за другом фразы. Когда мы расставались, мне не хватало воздуха, солнце сияло тускло и ветер морозил кожу, пощипывая её мурашками ожидания. Я думала так не бывает. О таком не писали в книгах, не рассказывали подружки. Я очень боялась, что Тимур меня не поймёт, но всё же спросила его, что чувствует он. И он чувствовал так же!