застольем и свободным общением нельзя было, без
серьёзных последствий, ударить в грязь лицом и перед начальством и перед полковыми дамами. Нарушитель мог быть отлучён от полка решением собрания и переведён на иную службу. Готовились к балу основательно и, хотя мероприятие было необязательным; только дежурные по службе не являлись на него. Кавалеров был избыток, а дамы были нарасхват и щепетильны в выборе. Многие бы
знатные полячки мечтали попасть на такой бал, но дамы полковые не допускали конкуренток. Зато, в выходные дни, полковой оркестр гремел и кружил пары в вальсах и мазурках, летом на открытой площадке всех желающих, за платный вход, и приносил доход от варшавских любителей танцев в полковую кассу. Оркестр был знатный – не духовой, а- симфонический. Больше таких во всей армии не было и собирались в него лучшие музыканты. Шестьдесят
музыкантов по штату и энтузиасты и любители, вне его, владели всем набором инструментов и исполняли широчайший спектр музыкальных сочинений. Первыми в России они исполнили джаз.
К вечеру, большой зал был освобождён от стульев и столов. Исчезли и лишние декорации. Сверкающий пол отражал сияние люстр и блеск хрусталя. Оркестр настраивал и опробовал инструменты. Рояль, трубы,
флейты и скрипки испускали звуки при настройке и
подготовке. Десяток штатных барабанщиков отдыхали – им места в этом оркестре не находилось. За два часа перед балом, полковые дамы, с музыкальными способностями (таких было достаточно), с талантливыми офицерами дали небольшой концерт у рояля. Исполняли романсы и народные песни. Новобранцы, выдернутые повестками из глухих деревень и сёл, пялили глаза на полковых дам, издалека наблюдая их через окна. У рядовых и унтеров в казармах играли гармони, бренчали балалайки, пелись песни и трещали полы под сапогами танцоров. Старослужащие играли в комнате для отдыха в шашки, шахматы, домино и лото. Часть их собралась в каптёрке и резалась в карты на интерес или на мелкие денежки и при этом травили солдатские байки и анекдоты. У офицеров игра в карты была давней традицией. Степан, в своём самом длинном письме Марии, часа три описывал свои переживания и свое участие в праздновании. Закончил коротко:
«К службе приступил – через три года жди!»
В точно назначенное время оркестр заиграл полковой марш, приглашая всех дам и кавалеров на гранитный,
отшлифованный для танцев пол. Все пришедшие явились быстро на построение. Дамы семенили, шурша платьями, занять место поближе к оркестру, не суетясь излишне, при этом, величественно подняв головки,
с осознанием своей важности. Располагались в линейку и выискивали своих резвых кавалеров глазами. За редким
исключением это были мужья. Свободных дам не должно было быть, но, поскольку кавалеров был избыток, то являлся и хороший шанс у дам приобщиться в танце не только с привычным и поднадоевшим собеседником, но и с более лёгким на танец, симпатичным и молодым, холостым кавалером, чтобы муж больше обращал внимания на маленькие капризы и крепче любил. Медленно в зале зазвучал вальс «Амурские волны» и пары заскользили по паркету. Первым, по субординации, двинулся полковой командир со своей супругой, которая за несколько месяцев до бала уже начинала тщательно проверять свой вес. Вторым, по негласному мнению офицерского собрания, лучший танцор барон Тизенгаузен с одобренной, заранее офицерским собранием, на зависть многим дамам
