Жизнь в багажнике - страница 2

Во дворе мне повстречались управляющий домом и та самая соседка, которую я встретил утром. По их взглядам и манере речи сразу можно было понять если не суть вопроса, но точно главную тему – говорили о внутреннем дворе. Управляющий под стать своему социальному статусу держался надменно, выпрямляя спину и немного закатывая глаза. Визави же суетилась и постоянно подтягивала к себе бедную собачонку, которую то и дело отправляли на виселицу. Я сложил в голове очень лёгкую задачу и понял, что речь шла об асфальте, который имел некоторые недостатки. Решил же я так потому, что уже при начальной аренде квартиры я уловил нравы, которые укрепились в управляющем. То был человек бесконечной выгоды и наверняка договорился с подрядчиком основной дороги, чьи работники сегодня собирали знаки, что по выгодной цене сможет отремонтировать и наш внутренний двор.

Позже за ужином я рассказал об этом жене:

– Похоже, что скоро тебя придётся перевезти в больницу. От основной дороги и так много шума. Здесь же будет слышно даже в спальне.

– Да, понимаю, дорогой. Но неужели нельзя договориться? Я сомневаюсь, что они не будут спрашивать жильцов.

Она была права. Это означало, что будет собрание и на нём нужно присутствовать. А учитывая, что в недалёком будущем мы хотели выкупить эту квартиру, нужно соблюдать тон и участвовать в жизни этого большого сообщества. Только теперь я начинал понимать, для кого созданы эти условности.

– Как малыш? Как ты? Я тебя не разбудил?

– Нет, я вообще не слышала тебя. А малыш сегодня очень спокойно. Не беспокоил. Обычно после такого затишья мы не спим всю ночь. Тебе завтра рано на работу?

– Да, но могу поехать попозже. Справимся.

Иногда в твоей голове появляются навязчивые идеи и мысли, которые готовы следовать за тобой на протяжении всей жизни. Многие из них отсеиваются и превращаются в шутку, снимая с себя ту напыщенность и кипяток черепной коробки в юношестве. Некоторые же попросту решаются в одночасье и более ни на йоту не приближаются к тебе – даже во снах. Что-то иногда закрадывается в предсонных мечтах о лучшей, другой жизни. Ведь другая, чужая жизнь иной твоей оболочки будет всегда привлекательнее – её тайна, словно полунагой наряд, смущает и соблазняет, звеня в своей миловидной руке ключом от сегодняшних оков. В моменты навязчивости они вводят тебя в ступор, повисая в неопределенном нечто, устремляя твой взгляд в одну точку. Такова была и моя мысль об отцовстве, что вот-вот должна была воплотиться.

До сих пор я не мог понять, что означало стать отцом. Моя жена, ещё вчера хрупкая и утончённая натура, теперь стояла с крупным животом. В её ногах ощущалась несравнимая с её миловидным, чуть ли не детским лицом мощь великих варварских воинов, что ели сырое мясо в ямах, ещё тёплых полей шумной битвы. Её волосы стали жёстче, руки немного распухли и стали сухими в ладонях. Что же со мной, внешне так я остался тем же, если не учитывать моё обострённое чувство заботы и желание помочь ей больше, чем обычно. Со мной не было абсолютно никаких изменений, не считая более серьёзного подхода к выбору продуктов и планировки жилого помещения.

Лилит (так звали мою жену) потянулась на стуле и грустно выдохнула. Она крайне не любила больницы и откровенно устала вынашивать нашего ребёнка. Чтобы как-то её поддержать, я всё же брал на себя некоторые бытовые обязанности и нанял уборщицу, которая крайне деликатно справлялась с уборкой дома. О походах в магазин она также забыла – даже по самым мелочам для повседневной жизни я отправлялся в магазин сам и даже сумел выучить без её подсказок покупать именно ту банку для ухода за телом, которая требовалась. Несмотря на все эти облегчения, носить в себе нового члена общества – крайне сложная биологическая задача, и, глядя на её глубокие мешки под глазами, я мог прекрасно это уловить. За годы нашей совместной жизни я не слышал её истерик, открытой ненависти, однако её внутреннее раздражение, местами даже сумасшествие, хорошо улавливалось в чрезмерной суетливости и рассеянном взгляде. Она умела быстро успокаиваться, а при утомлении и большой усталости и вовсе предпочитала уткнуться в моё большое (в сравнении с её габаритами) тело и, поровняв своё дыхание, обмякнуть, удалившись в долгий сон.