было одиноко – он просто тихо жаждал быть рядом с кем-то, быть увиденным, быть понятым.
Если бы тюлени могли напевать, он бы сейчас мурлыкал что-то себе под нос – такую простую благодарность новому дню. А когда он нырнул и вынырнул, его усы были покрыты каплями, сверкавшими, как россыпь бриллиантов. Он посмотрел на берег в надежде встретить чей- то взгляд.
С лёгким движением хвоста он погрузился глубже, оставив позади сверкающую поверхность. Вода вокруг становилась темнее – глубокий сапфир, тягучий кобальт. Океан молчал, нарушаемый только размеренным биением его любопытного сердца. Он не боялся глубины. Она влекла его, как будто могла дать ответы на вопросы, которые он ещё
не знал, как задать.
В тусклом синем сумраке он почувствовал ее прежде, чем увидел
– почувствовал ее движение, гладкое и властное, скользящее с непринужденной грацией. Акула. Ее силуэт появился из тени, одновременно элегантный и устрашающий, воплощение первобытной мощи океана.
На мгновение тюлень замер, его маленькое тело трепетало на фоне огромного, пульсирующего течения. Инстинкт подсказывал ему бежать, но что-то приковало его к этому месту – какое-то тихое очарование.
Когда акула стала приближается, он наблюдал за ее плавными, мускулистыми движениями. Он видел красоту акулы – ее симметрию, целеустремленность, ее непоколебимую уверенность. Она не жестока, понимал он; она просто такая, какой ей суждено быть, – существо глубинное, могущественное и гордое.
Тюлень останавился, застыв одновременно от благоговения и осторожности. Акула, почувствовав это, устремила взгляд в его сторону. Она начала кружить, любопытная, но осторожная, ее движения – словно посылали предупреждение в тишине океана.
Но тюлень не убегал. Вместо этого он поднял свои широкие круглые глаза, чтобы встретиться с ее глазами, он смотрел на нее взглядом, полным чего-то, чего акула никогда раньше не встречала – не страха, не вызова, а наивной, беззащитной нежности. Его взгляд был глубокий, искренний, как будто он смотрит не на хищника, а на прекрасное существо, на его душу.
Акула колеблется, ее ровное скольжение замедляется. Она чувствует его взгляд, он взволновал ее и озадачил. Никто никогда не смотрел на нее так, как будто она была не просто существом с острыми зубами и грубыми инстинктами, а чем-то большим.
Она перестает кружиться, застыв на месте, и слегка наклоняет голову, как будто спрашивая: «Почему ты не боишься?»
Тюлень медленно моргает, его ласты прижимаются к бокам. Ему не нужны слова; его глаза говорят достаточно. Они говорят: я вижу тебя. Не твои зубы или твою силу – а тебя.
Свирепый взгляд акулы смягчается, в нем чувствуется любопытство.
«Ты не такой, как другие», – наконец говорит она, тихим и ровным голосом, уносимым безмолвными потоками.
«И ты тоже», – отвечает тюлень, и его маленькое серьезное лицо освещается осторожной улыбкой.
Проходят дни, и они снова и снова встречаются в тихих глубинах. Сначала их разговоры просты – о течениях, косяках рыб, тайнах океана. Но постепенно они становятся более личными, более откровенными.
Акула говорит об одиночестве своего существования, о том, как другие разбегаются при ее приближении. Тюлень слушает всем своим существом, его большие, серьезные глаза не отрываются от нее.
Проходит время, и они обнаруживают, что сближаются, не только по расстоянию, но и по духу. Они плывут бок о бок, исследуя скрытые уголки океана, разделяя молчание, которое говорит громче слов. Хотя они такие разные – один нежный и открытый, другой сильный и осторожный – они находят гармонию в этих контрастах.
