– Сестра придворного стражника Мин Хёкчжина обратилась ко мне со странной просьбой.
Тэхён не находил в себе сил ничего сказать. Он молча достал из кармана носовой платок и стал тереть щёки, пока те не заныли.
– Она п-попросила передать её брату, чтобы он нашёл и отправил ей лекарство, а иначе её накажут за п-предательство. Я его предупредила, что приносить во дворец лекарства запрещено, но он всё равно послушался сестру. Я подумала, вам стоит об этом знать.
– Какое мне до этого дело? – грубо спросил Тэхён.
– Т-такое, что… – Чию быстро заморгала и снова огляделась. – Придворная дама Сонхи приказала своему брату раздобыть волчий корень для госпожи Сынпхён, а теперь госпожа Сынпхён мертва…
Ужас сковал сердце Тэхёна. Волчий корень – растение с маленькими фиолетовыми цветками, которые способны как исцелять, так и убивать. Если правильно их приготовить, они снимают боль… но в руках того, кто желает избавиться от жертвы, не оставив следов, волчий корень становится смертельным ядом.
Во что же ввязался Хёкчжин?
Пять дней я пролежала в постели, и за мной ухаживали, как за больной императрицей. Из столицы приехал опытный врач с помощницей, и они показали Юль, как обрабатывать мою рану. Юль каждый день её прочищала, накладывала свежую повязку, и мне пришлось признать, что хозяйка не лукавила: она и впрямь относилась к постояльцам как к родным. Благодаря её заботе я постепенно шла на поправку.
На шестой день Юль разбудила меня на заре, в час, когда воздух ещё влажный от росы, и её капли сверкают на листьях растений.
– Ты достаточно отдохнула, – бодро произнесла Юль. – Пора зарабатывать на проживание.
Мы взяли плетёные корзины и тяпки с короткими ручками и отправились вверх по холму, поросшему деревьями. Голова у меня кружилась, я тяжело дышала, а Юль весело шагала, распевая во весь голос народную песню. Мы добрались до места и принялись за работу. Юль продолжала петь, пока мы сдирали кору с деревьев и выкапывали корни полыни.
– Для чего это? – спросила я.
– Чхогын мокпи, – ответила Юль, что означало «корни и кора». – Наша грубая и жалкая пища. Она едва поддерживает жизнь, но ячменя в запасах почти не осталось, а новый ещё не поспел.
Острая тяпка вонзилась в землю, и комья разлетелись в стороны. Я выдернула жёсткий корень и увидела, что под ногти забилась грязь.
– Обычно я готовлю из того, что предлагают путники в обмен на проживание, – стала рассказывать Юль, вытирая пот со лба. На коже остались коричневые полосы. – Но дорогу перекрыли из-за охотничьих угодий, и теперь здесь мало кто ходит. Да и нет ни у кого чем торговаться. Налоги слишком высоки, у людей ничего не остаётся. Рисовые поля ван забрал себе, и народ больше не может ими пользоваться. Мы пробовали собирать дикие травы, но ван услышал об их питательных свойствах и лишил нас даже этого. Вот и приходится обходиться горькими дарами земли, пока не пополним запасы ячменя.
Она бросила пучок ярко-зелёной травы в корзину и вздохнула.
– От них болит и засоряется желудок.
– Зато мы не умрём, – прошептала я.
Работа была тяжёлая, и плечи у меня отчаянно ныли. Всё же я трудилась, не отрываясь ни на секунду, поскольку мучительный труд позволял хоть ненадолго забыть о пустом взгляде сестры. Однако другие воспоминания нагнали меня, схватили в свои лапы и утащили далеко в прошлое.
Мне четыре, я вдыхаю яркие лучи солнца, а Суён раскачивает меня на качелях, привязанных к крепкой ветви дерева. Наш звонкий смех пронизывает летний воздух.
