Журнал «Парус» №73, 2019 г. - страница 17

Это один из маяков жизни с перевернутыми ориентирами. Из детства Джека представлены сцены, как он играл в прятки, всегда затаиваясь, но оставляя приметы своего нахождения в виде примятых камышей, и как он, поймав подсачником утенка, обрезал ему пассатижами ласты и пустил опять плавать в водоем. При помощи первой забавы Джек щекотал свои нервы, а при помощи второй – получал удовольствие.

Эти затеи перешли во взрослую жизнь. Он не особенно скрывался. Волочил несколько миль труп женщины на веревке за автомобилем, оставляя кровавый след; из отрезанной у женщины легкого поведения груди сделал себе кошелек; убив мать с двумя малолетними детьми, сделал на лоне природы картину с рамкой из природных материалов, в центр которой и поместил убитых, над ними же разместил рядами несколько десятков убитых им же ворон. Внезапно хлынувший после волочения трупа на веревке ливень и смывший с асфальта длинный кровавый след был воспринят Джеком как «благословение свыше» на его последующие преступления.

Джек овладел поистине дьявольским лукавством в деле заманивания в свои сети всё новых жертв. Он научился эксплуатировать свою душевную боль, требовавшую новых убийств, облекая ее в иные формы. Жертва, готовая к сочувствию, клевала на наживку и тотчас попадала на крючок. Однажды Джек вооружился костылем, дабы усилить исходившее от него впечатление страдающего от душевной боли человека.

Прежде чем стать маньяком, герой фильма купил участок земли с видом на лесное озеро. Он стал строить дом по собственному проекту. Но все его творческие способности уже уходили на обслуживание главной страсти. Поэтому с домом ничего не получилось. Он скрупулезно склеивал, но вновь и вновь ломал макеты дома. По меньшей мере, дважды начинал строить и дважды сносил построенное бульдозером. Последний вариант начала строительства дома остался памятником изломанной жизни.

В это время Джека всецело поглотила финальная «творческая идея». Он интересовался массовыми убийствами, производимыми нацистами в ходе Второй Мировой войны. И решил повторить практиковавшийся на Восточном фронте способ убить несколько человек одной пулей. Он приковал в своей морозильной камере несколько мужчин так, чтобы их головы оказались на пути следования пули.

Патрона с цельнометаллической пулей, необходимой для этого, под рукой не оказалось. А страсть требовала удовлетворения. Пришлось всё бросить и ехать за пулей. Боль Джека все возрастала. При помощи хитрости он убивает взявшего его на мушку продавца оружейной лавки, затем – приехавшего арестовать его полицейского. Едет на полицейской машине с мигалкой и сиреной, даже не подумав выключить их, когда прибывает к своей морозильной камере в центре города. Заряжает винтовку патроном с нужной пулей – оказывается слишком близко, чтобы навести оптический прицел. Взламывает дверь, ведущую в соседнее помещение. И тут встречается лицом к лицу с Вёрджем. В это время полиция пытается прорезать стальную дверь.

Вёрдж, дабы спасти прикованных людей в морозильной камере, со всех сторон окруженных десятками замороженных трупов, лежащих в картинных позах, напоминает Джеку, что он так и не построил себе дом. Вот сейчас – самое время и самый подходящий материал.

Забыв о прикованных и будучи поглощен новой «эстетической» идеей, с помощью тельфера Джек сооружает из замороженных трупов подобие жилища и забирается в него, следуя примеру Вёрджа. В это самое время из прорезанного в стальной двери отверстия появляется рука с пистолетом, точно рука божественного правосудия. Раздаются два выстрела. Пули, нацеленные в маньяка, по-видимому, застряли в трупах. В полу откуда-то берется ровное круглое отверстие, в которое Джек падает вслед за Вёрджем, будучи на вершине своего «эстетического» наслаждения.