Только в небе по краю серебристая нить —
Проживу, прочитаю. Буду в полночь звонить.
Слышишь, осень уходит, и в озябшей ночи
Ветер зимних мелодий подбирает ключи:
Там на кисти рябины из алой зари
В разговор воробьиный сойдут снегири;
И расплещется с веток серебристая дрожь.
Это в памяти ветра колышется дождь.
***
Вы музыкой моей не заболейте,
Со мной навек – нельзя наверняка.
Бродягою, играющим на флейте,
Я выстудил мечты на сквозняках.
Души своей не выстелю изнанку,
Уже не тот, чтоб всем смертям назло…
Вы видели, как падают подранки,
С обрыва поднимаясь на крыло?
И оглашает клич небесный купол.
В нём зов и боль… Но, сколько ни зови,
Тот мальчик, что себе придумал кукол
Игрушечных из плоти и крови, —
Он вырос. И ушёл… О нём ли ветер
Вздыхает на изломах тростника?
Вы музыкой моей не заболейте:
В ней за дождями шепчутся снега.
***
Набираешь в ладони неба,
Это в детстве всегда так просто,
Если небо падает снегом
И в нём спят золотые звёзды;
Ты подбросишь их и беспечно
Улыбнёшься своей вселенной,
Как и небо – такой же вечной,
И такой же, как сон – мгновенной.
Может быть, это просто память
Тишину наугад листает:
То зашепчется облаками,
То закличет осенней стаей;
Тишину, где другое небо,
Позабытое на перроне
Между детством и этим снегом,
Что летит на твои ладони.
***
Однажды покачнётся вечер —
И покачнётся шар земной.
И я предстану и отвечу
За всё содеянное мной.
Быть может, предо мною разом
Откроются и свет, и тьма:
«Всё это ты». И бедный разум,
Наверное, сойдёт с ума.
Останется сердцебиенье,
Его изломанная нить,
Где эти пики и паденья
Мог только я соединить.
Тогда и прозвучат вопросы.
И в беспощадной тишине
Мои беспомощные слёзы
Расскажут правду обо мне.
Василий КОСТЕРИН. Почти идиллия
Редакция «Паруса» поздравляет своего постоянного автора – поэта и прозаика
Василия Костерина с 75-летием и желает ему доброго здравия, неиссякаемого вдохновения и, конечно, внимания чутких и благосклонных читателей
***
Ненужные встречи,
Поникшие плечи,
Бездарные речи
Далече,
Как сон.
Иконы и свечи,
Безмолвное вече,
Молитва о встрече
Так близко,
Как стон.
ПОЧТИ ИДИЛЛИЯ
Тишина цветёт стыдливо
У тенистого пруда.
Две кувшинки, мостик, ива,
Лебедь белый сиротливо
Уплывает в никуда…
Как же я забрёл сюда?
***
Свежим утром на забывшейся земле
Расстелилась влажна травушка во сне,
Разомлела зеленая на тепле
И забыла о тебе и обо мне.
Ей проснуться бы пораньше, до зари,
Точат косы деловито косари.
Ну а мы под жёлтым стогом в тишине
Влагой росною омылись на руне…
Синим утром на кормилице-земле
Разметались травы тёплые во сне.
Не проснуться им до поздней до зари,
Взяли в руки косы остры косари.
***
Нет, тебя невозможно обидеть:
Белой лебедью, словно к венцу,
Ты плывёшь. И так радостно видеть,
Что счастье тебе – к лицу.
***
Храм белокаменный —
Совсем не белый,
Особенно вблизи.
Века работали над ним,
Оплошность зодчих исправляя.
Уверенно стоит он на ветру,
На вид как будто тёмно-серый,
Но вот отходишь от него
И видишь: белый он,
Он – очень белый.
ВОСКРЕШЕНИЕ. ИКОНА
Четвертый день. Уже смердит, —
Не вырваться из пасти ада.
Отвален камень, гроб открыт, —
Благоуханье вместо смрада.
«Друг Лазаре, оставь свой гроб!»
Мертвец, повитый пеленами,
Выходит бел, темнобород…
Воскрес! Он снова будет с нами!
Все к Лазарю спешат, любя,
Тот – словно смертью распинаем:
Закрыты очи, внутрь глядят,
И что там видят, мы не знаем.
***
Лепестками устлан балкон,
Все герани побиты градом,
Словно кровью брызнул дракон,
Плащ Георгия, рдян от икон,
