Журнал «Юность» №04/2025 - страница 10

А Нина Ивановна все равно не выкинет свои бутылочки. Приспособит их под полив цветов или обрежет и сделает горшочки для рассады. Она ничего просто так не выкидывает. Пакеты от хлеба моет и складывает на потом, как чистые кулечки. В них Саша с дочкой повезут домой гостинцы.

Она готовит на табуретках: на самой маленькой стоит таз, в который Нина Ивановна складывает заготовки, на табуреточке повыше она сидит, а на обыкновенной, высокой табуретке разворачивается рабочее место: доска, скалка, тазик с тестом. После того как Нина Ивановна замешает тесто, она делит его на маленькие шарики, которые легко раскатывать маленькой скалкой. Раскатав, делит на полоски. Быстрыми короткими разрезами проходится по полоскам. Прямоугольник с продолговатой дыркой посередине она берет за верхний край и пропускает его в дырку, закручивая боковые полосы. Когда все полоски готовы, она ставит сковороду, полную растительного масла, и зажигает газ. Кидает полоски в кипящее масло. Они сразу надуваются и покрываются позолотой. Нина Ивановна поддевает пышную полоску вилкой и кладет в кастрюльку. Это – хворост.

Когда вечером Саша уходит ставить машину в гараж, Нина Ивановна говорит:

– Иной раз бывает, подумаешь: ведь бегала же и по трубам лазала, а сейчас что? И всплакнешь.

Всю жизнь она проработала в котельной. Ушла на пенсию, только когда стало совсем невмоготу. В прошлом году она еще могла медленно-медленно, грузно, сойти вниз и сесть в машину, чтобы с Сашей, его дочкой, соседкой Ветой и подругой Нелей проведать на кладбище своих мать и сына. Сначала ездили к Нелиным, потом к Ветиным. Припарковались на обочине возле своих. Нина Ивановна с переднего сиденья наблюдала, как Саша с дочкой выдирают траву вокруг двух стареньких простеньких памятников. В тот день соседке стало плохо, и Саша повез ее в больницу, потому что ждать скорую было бесполезно. Она забыла паспорт, и ее отказывались принять. Саша отправил дочку в квартиру соседки. Квартира была по-странному пустой в сравнении с квартирой Нины Ивановны: никаких нагромождений коробок и пакетов, никаких ящиков с луком и цветов в горшках, никаких картинок на стенах, икон в углах. Пустая комната с сервантом и диваном, будто там никто не живет. Паспорт лежал на диване. В этом году Вета умерла. Нина Ивановна без нее скучает:

– Бывало, варю картошку и положу одной больше, как говорится, если Ветка зайдет. На двоих привыкла готовить, а теперь ее нет. Вот так сидишь иной раз и говоришь то сама с собой, то с цветами, как говорится. Кто узнает, подумают: все, Нинка, с ума сошла.

Нина Ивановна стала плохо слышать на одно ухо. Она часто переспрашивает Сашу, а он раздражается, грубит матери, потому что не может принять ее глухоту. У нее лишний вес, она ходит с трудом, хватаясь за устойчивые предметы на пути, уже не разгибая спины, у нее волнуется сердце и скачет давление. Она наотрез отказывается ходить с ходунками и делать новую вставную челюсть. Она решила больше не стричься, чтобы заплетать волосы в косы. Саша помнит мать молодой.

Когда Сашина дочка была маленькой, ноги еще позволяли Нине Ивановне приезжать к ним в гости. Они гуляли на детских площадках, ходили к пруду кормить уток. Они рассматривали цветы на клумбах. Нина Ивановна показывала внучке анютины глазки. Она вспоминает, как на каждой прогулке они покупали булочку и сок в картонной коробочке, как они ходили в парк, и в парке внучка бежала к деревянному Чебурашке, обнимала его и пела ему детские песенки. Глаза Нины Ивановны, кристальные голубые глаза старого человека, направлены в прошлое.