Журнал «Юность» №04/2025 - страница 11

– Честно говоря, не думала, что меня так скрутит… Наверное, с детства еще спину сорвала, в четырнадцать лет, как говорится, на молокозаводе.

Утром Саша с дочкой спускают ящики с подросшими фикусами, пакеты с блинами и оладьями и грузят в машину. Нина Ивановна отдает все, и Саша ругается, что столько цветов не влезет на заднее сиденье. Из-под кровати появляются какие-то банки, закрутки, соленья. Нина Ивановна дает внучке в руки горшочек с маленьким денежным деревом. Раньше она выходила на балкон, чтобы помахать им на прощание. Сегодня прощались в квартире. Нина Ивановна обнимает внучку, уткнувшись ей в грудь, не в силах разогнуться, целует в плечи, внучка наклоняется, целует в щеки. Нина Ивановна в слезах. Она не будет мыть посуду, пока Саша с дочкой не доберутся до дома, и будет молиться.

Мы познакомились в «Тиндере». На фотографиях он был красивым или фотографии были красивыми, но на пригородной станции оказался похуже, и сама станция была так себе. Мы собирались встретиться в московском парке, может, в тени деревьев он показался бы приятнее, но моросил дождь, и он предложил поехать в Сергиев Посад. Ожидание в сыром воздухе станции, серо-синее движение тучи и усиливающаяся головная боль предупреждали меня о чем-то. Он хотел ехать на своей машине, но я не сажусь в машину к незнакомцам, у меня вообще-то есть инстинкт самосохранения. Мы поехали на электричке.

По дороге туда мы долго молчали. Мне не хотелось разговаривать, о чем обычно разговаривают с парнями на пять лет старше при первой встрече, ну там пересказывать свою жизнь, на кого занимаешься, чему учишься, во что веришь. Тем более с парнем на пять лет старше, который мне не понравился. Но он заговорил. Мне просто хотелось уехать подальше от Москвы в поисках голубого неба, мне ничего больше не хотелось. Где-то около конечной у него получилось меня разговорить. Выходя из электрички, он потрогал мою руку, но это было недопустимо, моя рука убежала и спряталась. От станции мы пошли к Лавре.

Купола и кресты сверкали в темно-синих тучах, им хватило одного луча, чтобы всем засветиться, отражая его. Все промокло и затихло после дождя. За стеной Лавры было безлюдно. Мы видели только ее служителей, кошку и голубей. В моей голове шумели отрывки молитвы. Отче наш… А? Да, я люблю гулять по Китай-городу… Иже еси на Небесех… Не знаю, мне больше нравятся улицы… Да святится имя Твое… Нет, только на море… Да приидет Царствие Твое… Что? А, это круто, тебе повезло… Да будет воля Твоя… Как хочешь, давай туда… Яко на Небеси… Ой, кажется, капает… И на земли… Голуби смешно ходят, как заводные игрушки… Хлеб наш насущный даждь нам днесь… Что-что? Да, тут рядом церковная выпечка… И остави нам долги наша… Кажется, перестал, давай еще тут походим… Якоже и мы оставляем должником нашим… А туда можно заходить?.. И не введи нас во искушение… Не надо меня трогать… Но избави нас от лукаваго… Ладно, пойдем уже к выходу.

Мы сидели на скамейке возле пруда, пили лимонад и смотрели на деревянные домики на другом берегу. Было тихо и пасмурно. Посреди пруда отражался большой белый проблеск, вокруг по густо серым тучам дрожала рябь. Мне нравилось так сидеть, время от времени что-то рассказывая вполголоса, это было допустимо. Он стал казаться мне приятнее. По дорожке за скамейкой люди шли домой с какого-то предприятия. Они тоже говорили вполголоса. Мне показалось, что я слышу движение туч. Прогремел гром, и на воде показались круги от падающих крупных капель. Мы раскрыли зонты и пошли на станцию.