Зима на Полынной улице - страница 19

До этого два дня бушевал шторм, в домах дальше, на изгибе фьорда, мигали окна нестабильным электричеством, птицы летали боком, а У́тэр отсиживалась в лодочном сарае. Не то чтобы ей это не нравилось: сарай скрипел, град дробью стучал по его стенам, а она лежала в старой облезлой лодке, подложив под голову белый спасательный круг, и читала разбухшие от влажности книги, которые заимствовала в соседнем заброшенном доме. Но с наступлением полярной ночи, Темного времени, в лодочном сарае объявлялся Ни́ссе – старик с седой бородой, в заношенном свитере, белом в черную крапинку, и красном колпаке. Он кряхтел, сопел, шмыгал носом и вспоминал одни и те же истории, рассказывал монотонно, как в соседнем доме на нижнем этаже раньше был хлев. И как там было хорошо. А на Юль[2]  хозяева дома всегда выдавали ему кашу с большим куском сливочного масла.

–Что потом? – не отрываясь от книги, механически спрашивала Утэр.

А потом дом перестроили, нижний этаж тоже сделали жилым. Сдавали приезжим в аренду какое-то время. А ему где прикажете жить? В лодочном сарае напротив? Потом дом и вовсе опустел. Стоит теперь, ветшает на окраине северной рыбацкой деревни.

–Но сейчас зато он полностью твой, а тебе снова не так, – каждый раз говорила Утэр.

–Зачем мне целый дом, если никто в нем не приготовит мне каши? – возражал Ниссе.

–Торчишь в моем лодочном сарае. Ты же знаешь, люди любят держаться стаями. Твоих рыбаков не осталось.

Ниссе вздыхал и молчал. До Юля оставалось четыре дня, но никому не были нужны ни его помощь, ни присмотр за домом, ни удача на год, за которые он просил в награду пустячок, подарок на праздник – миску каши.

За стенами лодочного сарая наступил Розовый час – короткое время рассвета, сразу стремящегося в закат, время отсветов солнца, проходящего бесконечной полярной ночью под горизонтом. Нежная облачная пелена окрасилась в пудровый, лиловый и персиковый. Казалось, она пахнет цветами или конфетами.

Вода поднималась белым дымом вверх, как будто над фьордом блуждали призраки. Земля в худенькой снежной шубке с травянистыми проплешинами мерзла. Обманчивый запах весны, который витал в воздухе, несмотря на декабрь, был унесен штормом в море.

Утэр обернулась выдрой и скатилась на животе по остаткам снега прямо во фьорд, оставляя за собой длинный след.

Вернулась она с горстью морских ежей, выложила их перед Ниссе и с блестящими глазами сообщила:

–Подарки!

Ниссе хмуро посмотрел на иглистые шарики.

–У чаек обед и то лучше!

–Не глупи, – фыркнула Утэр. – Мы собирали с ними вместе!

Она взяла одного ежа и вгрызлась в него, словно в яблоко.

Ниссе сморщился.

Но вдруг Утэр напряглась, прислушалась, а потом вновь обернулась выдрой и выглянула из-под сарая, который приподнимался над землей на круглых, посеревших от времени столбиках.

К дому напротив подъехал старенький красный автомобиль с маленьким прицепом.

–У тебя гости, – заметила Утэр.

Ниссе выглянул следом.

–Повезло им, что шторм стих и снег растаял, а так пришлось бы долго искать подъездную дорожку, – сказала Утэр.

–Кто вообще мог пожаловать накануне праздника? – удивился Ниссе. – Это время, чтобы сидеть дома и готовить риббе [3].