***
Осенью в Анкаре особый запах, непохожий на запахи других городов: запах влажной земли, смешанный с опавшими, немного перепревшими листьями. Этот запах рождает зависимость, вызывает приступы невольной меланхолии, тихой грусти, вползающей в подсознание, непрошено, вначале робко, а затем погружая человека в тоску и уныние.
И сама осень, в первой половине своего царствования, подарив роскошный красно- оранжевый наряд листьям, сделав праздничными улицы города, вступив в свои полные права, нещадно рвет ветрами алую красоту, разбрасывая ее тут и там, без сожаления заливает ее дождями, старательно смывая все признаки прошедшего праздника, и погружает город в серость: домов, улиц, парков. Небо добавляет свинцовые краски в монолитный пейзаж и осыпает слезами город до той поры, пока выплакав всю свою силу, не решит прикрыть белым покровом опостылившую серость, спохватившись, расплачивается снегопадом.
Неожиданно благоприятный сезон для влюбленных, чьи тела и сердца ищут тепла, продрогнув на ветрах, и тоска гонит людей друг к другу в надежде отогреться и воспрянуть душой.
Опасная меланхолия – такая зыбкая почва для любовной болезни, готовой вспыхнуть на этом ненадежном фундаменте.
***
– Бирсен, ты отличная модель! Можешь сидеть не двигаясь часами! – Нежат не стесняясь разглядывает девушку, а потом углубляется в распластанный перед ним лист бумаги. – Еще немного и набросок будет готов!
Бирсен, слегка улыбнувшись уголками рта, ответила:
– Когда попозировать просит патрон, онемение и обездвиживание воспринимается как часть работы, поэтому особо натуралистично!
Нежат удивленно вскинул брови:
– А-а-а, это собранность отличного работника! Ну что ж, работник мой старательный, посиди еще немного, мне осталось совсем чуть- чуть!
Нежат долго не мог решиться предложить девушке попозировать ему для портрета: молоденькая новая сотрудница, с которой они обменивались формальными приветствиями да и только, выглядела чрезвычайно серьезной и никак не удавалось придумать подходящего повода, чтобы заговорить с ней.
Повод неожиданно появился сам по себе: девушке не удавалось принять окончательное решение по планировке устройства фасада будущего здания и это тормозило сдачу проекта и составление сметы строительства. Нежат предложил свою помощь и они вместе пришли к окончательному варианту, обсудив все «за» и
«против».
Когда работа была закончена, Бирсен обратила внимание на женский портрет, стоявший на столе Нежата:
– Какая красивая женщина!
– Спасибо! Это моя мать, – ответил Нежат.
– Хорошая работа!
– Я раньше много рисовал.
– А почему только раньше рисовал? Что мешает заняться живописью сейчас?
– Вдохновение не посещает, вот если б только попробовать сделать наброски с натуры, пару эскизов, – вздохнул Нежат.
– Натура ускользает? – улыбнулась Бирсен.
– А вот вы, согласились бы мне попозировать? – Нежат ловко воспользовался удобным случаем.
– Я? – удивилась Бирсен.
– А что вы удивляетесь? Мы весь день в офисе, писать дома и улицы – некогда и не хочется, право- дело: в архитектурном бюро и без того хватает чертежей планов домов. Приелось, обязаловка, своего рода. А в вас есть интересное свечение.
– Что? – не поняла Бирсен.
– Это не столь важно для вас, это для меня важно, особый свет что ли… – Нежат слегка смутился.
– Ну, если свечение, – нерешительно протянула Бирсен, – хотя, а почему бы нет? Это же ненадолго и с работы я не буду поздно приходить?
