Зинка - страница 6

Зина издалека вглядывалась в дырочки почтового ящика – белеется – не белеется, и, если почтовый ящик отвечал ей темнотой, настроение тотчас же портилось, но оставалась капелька надежды, что вдруг тетя Шура шла, а мама Вера навстречу. Вдруг письмо уже дома? И спляшу, и спою! Мама всегда заставляла плясать, да подолгу. А если брат дома был к тому времени, целый концерт, умора. Зиночка тогда и танец им, и песню споёт на радостях. Колька поставит табуретку посередине кухни и орет:

– Выступает народная артистка Советского Союза, заслуженная летчица – испытатель Зинаида!

Приходилось залезать на табуретку и голосить. Чего с радости-то не сделаешь? Лишь бы отдали письмо. Хохотали до слез, до упаду. А как попадал конверт в руки, хотелось тут же спрятаться, уединиться, почитать в тишине, повторяя и перечитывая каждое слово. А потом ещё и ещё раз с начала. А завтра снова шла Зинка после учебы домой по знакомым до каждого выступа дорожкам и гадала, напишет – не напишет.

Через две зимы да через две весны, как поётся в старой советской песне, Зинаида окончила училище и вместе с подружками пополнила ряды рабочего класса в одном из цехов завода, крепкого и передового.

Зинка к своим семнадцати годам ещё больше расцвела, вытянулась, расправила плечи. Волосы густющие, с отблеском, сама вся статная да ладная, ямочки на щёчках. Одним словом, богиня! В коллектив завода влились новые девчонки быстро, легко, радостно. Работа поначалу была незамысловатая – отбирать, сортировать, проверять – и справлялись новенькие с такими обязанностями легко, без нареканий от мастера участка. Оплата была сдельная – что потопаешь, то и полопаешь. Поэтому старалась Зиночка, как и все остальные в бригаде, выше нормы сделать. И денег побольше заработать можно, и приятно в передовых ходить. Где похвалят, где поблагодарят.

Работали девчата на заводе, как и все, в две смены. Неделю утро, неделю вечер. С утренними сменами всё привычно и понятно. С петухами подъём, и ближе к вечеру уже дома. А вот вечерние смены сильно выбивали из колеи даже молодых. Начинались они после четырех часов вечера, работники выходили из цехов после часу ночи. Зиночка наша, конечно, не шла ночью домой одна, собирались целой компанией из разных цехов, ждали у завода друг друга и гурьбой шли через весь городок. Зина с подругами жила дальше всех – на самой окраине. Шли ночью бойко, не разгуливали. Торопились поскорее добраться да юркнуть под тёплое одеяло отдыхать. Утром можно было потянуться, отоспаться.

Коллектив на заводе был дружный, лихой и задорный. Работа руками не мешала весело общаться, смеяться и рассуждать. Делились новостями, обсуждали начальство да судачили и сплетничали на разные темы. Зиночка в коллективе вела себя звонко и весело, часто и заливисто хохотала и была, как любил повторять мастер Николай Иванович, «на улыбочке». А что печалиться? Пошел третий, последний, год службы Анатолия. Письма приходили часто, порой каждый день. Баловал Толя свою Богиню вниманием, любил очень. Письма те были всегда нежными, проникновенными, длинными. Всякий раз находилось, о чем написать, даже если и писать уже было не о чем.

Вместе с Зиночкой училась и её школьная подружка Катерина. Та Катерина, которая после школы частенько любила, бывало, с Зинкой к бабушке Агафье сбегать через лесок и через поле в дальнюю деревню. Так вместе и росли они с Катюшкой. Бывало, раньше после школы шла Катя сразу к Зинке, пока родителей дома не было, а то наоборот, Зина засиживалась у подруги до самого вечера, пока мать не крикнет домой. Провожали в армию мальчиков тоже вместе. Катя давно была влюблена в друга Анатолия Сергея. Мальчики с одного года, вместе и в армию ушли.