– Неужели они так отличаются? – удивился следователь.
– Отличаются! Фроловских скворцов никак с Цапковскими не спутаешь, а скворцов Куцых с Крахиными, – ответил Василий в тот момент, когда газик выбравшись на асфальт, проскочил плотину у озера.
– Вы не шутите? – недоверчиво посмотрел на шофера Слава.
– Никак нет, чистая правда. У любого карловского спросите, если не верите. Как дальше поедем? – затормозил напротив клуба Василий. – Можно по прямой проселком, а можно вокруг по асфальту.
– Поехали вокруг.
– Сад у них знатный, – дорогой рассказывал Василий. – Боровинка, шелковка, штрихель, антоновка, грушовка, скрижапель и прочая замухрышка всякая.
Проскочив асфальтовую петлю, сжимавшую большой фруктовый сад, съехали на проселок, подкатили к мощным воротам. Слева от ограды на пригорке стоял большой кирпичный гараж с двойными металлическими воротами.
– На калитке звонок. Кнопку нажмите, откроют.
Слава вышел из машины, подошел к калитке, нажал кнопку. Во дворе зло залаяли собаки, истошно заорал петух. Минут через десять раздался хруст гравия под чьими-то ногами. В калитке приоткрылось окошко, из него на следователя пристально посмотрела светловолосая женщина.
– Здравствуйте. Вы к Владимиру Викторовичу? Его нет.
– Нет, я к вам, Екатерина Егоровна, – ответил Слава, показывая удостоверение.
– Входите, – лязгнул засов, и калитка приоткрылась, – собак не бойтесь, они на цепи.
Вслед за хозяйкой следователь прошел по двору, по которому лениво бродила пара мощных рыже-бурых куриц. Возле крыльца в горделивой позе застыл крупный разноцветный петух, проводивший Славу презрительным взглядом. Следователь за хозяйкой поднялся на крыльцо.
– Не разувайтесь, – заметив попытку гостя снять обувь на веранде, сказала хозяйка. – Проходите так, я потом полы помою.
– Скажите, а это у вас что? – вошедший Слава с недоумением смотрел на стоявший в прихожей на подоконнике прямоугольный деревянный ящик, в котором росли два ядреных мухомора и полевой хвощ.
– Это? Это мухоморы и хвощ…
– Я вижу. А зачем вы их выращиваете?
– Мухоморы от мух – просто отличное средство. «Дихлофоса» в нашей глуши днем с огнем не сыщешь, да и говорят, что его наркоманы весь скупили. А мухоморов в лесу полным-полно. Еще старшему нашему растирки делаем, у него нога покалеченная. Носятся сломя голову, – проворчала женщина, – потом ухаживай за ними. А хвощ это на витамины. Дети салат из него делают. Это вам не как у других пошлость, что окна фикусами да геранью заставлены. У нас польза сплошная.
– Понятно. Скажите, есть такие грибы мэтушки, – словно между делом спросил следователь. – Слышали ли что-то про них и доводилось ли вам их пробовать?
– Нет, слышать слышала, а пробовать не доводилось. Чайку не желаете испить?
– Нет, спасибо.
– А то, может, лапшички похлебаете? У меня с курицей лапша – пальчики оближешь. Вы не стесняйтесь, у нас все по-простому.
– Нет, благодарю. Я вот по какому делу, – глядя на портреты Сталина и Ленина в позолоченных рамках, висевшие на стене напротив входной двери, справа, сказал следователь.
– Вы про убийство? – не дав договорить, спросила Екатерина Егоровна и перекрестилась. – Страшное дело, страшное! Точно без наркотиков тут не обошлось! Еще и «Дихлофос» из магазинов пропал…
– Много у вас наркоманов в деревне? – теперь взгляд Славы переместился на висящие в простенке меж двух дверей роскошные лосиные рога, украшенные коллекцией головных уборов. Особенно выделялись танкистский шлем и армейская офицерская фуражка.
