– Про Таньку все забыли? – раздался надоевший голос.
– А с ней то что?
– Подумай.
Яркая вспышка и мир провалился в кромешную тьму. Я с трудом оторвал голову от твердой подушки. За окном сидела какая-то большая птица и смотрела на меня яркими зелеными глазами.
– Кыш, – я взмахнул рукой.
Вместо того чтобы улететь, она постучала клювом по стеклу:
– Ту-тук-тук-ту тук-тук-тук тук-тук тук-тук-тук тук-тук-ту ту-ту.
– Азбука Морзе, – пронзила мысль.
– Это Морзе? – удивляясь сам себе, спросил я.
Птица утвердительно закивала головой и вновь начала стучать по стеклу:
– Ту-тук-тук-ту тук-тук-тук тук-тук тук-тук-тук тук-тук-ту ту-ту.
– П-о-м-о-г-и, – вслух прочел я.
Птица, услышав это, внезапно расхохоталась и улетела. Я, повозившись со шпингалетами, открыл окно. На подоконнике лежали две кучки свежих сосновых опилок. Свет фонаря отражался в зубьях лежащей под окном бороны – мать так защищала дом от нечисти.
****
– Здравствуйте, Андрей Иванович. Вы просили прийти.
– Здравствуй, Виталий. Проходи, присаживайся. Спасибо, что пришел. Рассказывай.
– Что рассказывать?
– Все рассказывай, тебе есть, что мне рассказать, – он пристально смотрел мне в глаза. – Разговор это не для протокола, он останется между нами, так что можешь не стесняться и не врать.
– А с чего начать? – хотелось отвести взгляд, но я пересилил себя.
– Начни с пожара в погребе Родиных.
– Насчет погреба… Мы не специально, просто бензин сильно полыхнул. Еле выскочили, а он сгорел. Нас потом Вера Андреевна чуть не убила.
– А что такого вы с бензином в погребе делали?
– Мы, – я потупился, – хотели демона вызвать.
– Х-м…
– Ну, вроде как в шутку. Нарисовали пентаграмму куриной кровью…
– Кровь откуда?
– Мне тогда мать курицу поручила зарубить, я зарубил и подвесил вниз шеей над банкой – кровь стекла в банку.
– Ты всегда курей рубишь?
– Да, мать боится, а отцу некогда.
– Про пентаграмму откуда узнал?
– У матери есть книги старинные, от ее отца остались. Он вроде колдуна был деревенского. Из книг я и вычитал.
– Любознательный ты. Так что там с демоном?
– В общем, дело было так.
– Зажигай свечи! – командовал я, подглядывая в набросанный в ученической тетради в клетку конспект ритуала.
– Да зажигаю я, – чиркал спичками Андрюха. – Спички плохие.
– Не так зажигай, против часовой стрелки зажигай!
Головка спички, отскочив, попала в пластиковую канистру с бензином, стоявшую на ступеньках. Послышался хлопок и пламя облило ступени.
– Бежим! – заорал я, отбрасывая тетрадь и хватая за рукав Андрюху.
Опалив брови и часть волос на голове, вытащил ошалевшего друга на улицу.
– Погреб! – рванулся он обратно. – Надо затоптать огонь!
– Ведро ищи и воду набирай! – скомандовал я.
Пока он бегал за ведром, загорелись сухие деревянные стены и потолок.
– И когда это было? – уточнил Андрей Иванович.
– В декабре, двадцать второго – как раз в день зимнего солнцестояния.
– Попало вам от родителей?
– За погреб Андрею запретили отмечать день рождения. Пришлось в бане Родиных справлять с тремя банками самогона, флягой браги и большим тазом забродившего березового кваса.
– И это все? – спросил Андрей Иванович. – Я про погреб, а не про закуску.
– Где-то через месяц, это получается в январе, на крыше конторы стал по ночам появляться какой-то странно одетый карлик. Мочился на прохожих, матерился прокуренным басом и блеял, как козел у таджиков.
– Мальчик? Он тогда еще жив был?
– Да, Мальчик. Он в марте где-то удавился.
