Знание психоанализа. Заблудшее означающее - страница 25

Одним словом, это парадоксальное взаимопересечение, на манер устройства ленты Мебиуса, или внутренней восьмерки, дублируя и воспроизводя взаимопересекающуюся структуру индивидуального невроза отдельно взятого человеческого субъекта, находит в ней отклик. Это провоцирует взаимоперекличку между расположенными на уровне каждой из структур (и присущими им), соответствующими друг другу господствующими означающими, метонимически налагающимися друг на друга. В конечном счете этот процесс актуализирует и выводит индивидуальный невроз с присущей ему склонностью к образованию переноса на второй круг задействования11. Так, через взаимное тенденциозное подсвечивание и наложение двух взаимоперсекающихся структур – индивидуально-невротической и психоаналитической – происходит запуск переносного механизма, в результате которого невротик встраивает в структуру своего невроза симптом психоанализа. Аналитик в качестве уполномоченного представителя психоанализа становится единственным объектом – причиной желания анализанта, объектом, через который открывается доступ к сингулярной невротической констелляции означающих данного субъекта. Прояснение и разрешение отношений субъекта с психоаналитиком, психоанализом и аналитическим миром в целом позволяет ему разрешить свои индивидуальные невротические конфликты. Аналитику как тому, на ком завязан переносный конфликт, изнутри аналитической ситуации даются те линии напряжения, которые завязывают узел индивидуального симптома. Таким образом, можно сказать, что аналитик является фигурой, непохожей ни на одну из тех, с которыми субъект имел или имеет сношения в своей обыденной повседневности.

Эта же логика лежит в основании того, что иногда обозначается как совершённое Фрейдом изобретение бессознательного. Речь в данном случае идёт отнюдь не о перформативном учреждении новой реальности посредством фрейдовского волеизъявления, ровным счётом, как и не о повальной примерке на себя новых представлений и «человеческой душе» в форме психического индуцирования распространяющихся в культурном пространстве модных и заразительных веяний. Дело обстоит вовсе не так, что Фрейд, мол, придумал бессознательное, внушил, и даже вменил всем идею о его существовании, а мы теперь вынуждены носиться с тем, чего на самом деле нет: проблемы изначально как будто бы не было, но кто-то её придумал и начал решать.

Подобное заблуждение может возникнуть в том случае, если не составить себе предварительного представления о том, чем является структуралистская практика мысли, если не вакцинироваться перед чтением Фрейда прививкой структурализма, о чем за нас всех уже позаботился Жак Лакан. С известной долей осторожности можно утверждать, что чтение Фрейда без Лакана не только лишено смысла, но и зачастую приводит к выводам, не имеющим с намерениями самого Фрейда ничего общего. Известно, что писания Фрейда содержат множество мест, которые откровенно провоцируют читателя на своё превратное истолкование.

И это объяснимо. Мы уже сказали, что жизнь самой психоаналитической теории подвержена тем же обсессивным симптоматическим проявлениям и перипетиям, что и отдельно взятый невротик: Фрейд то забегал в своих построениях вперёд, делая слишком поспешные заявления, то, напротив, свои объяснения слишком затягивал, то обрывал себя на полуслове, оставляя некоторые положения своей теории откровенно незавершенным, и потому беззащитными перед всякого рода вульгарным прочтением и т. д. Речь Фрейда, производимая им в погоне за успехом и признанием, целила в место публичной тревоги, и потому зачастую носила рандомный, неконтролируемый характер, не лишаясь от этого своей остроты, глубины, проницательности, и, в конечном счёте, гениальности, но подставляясь под обстрел ответного со стороны аудитории «упрощающего извращения».