Оке Доун приводит данные сравнительных социологических исследований. На вопрос, руководствуетесь ли вы в своей жизни библейской заповедью «не лги», ответы распределились так: «да» ответили 13% датчан, 22% финнов и 60% шведов. На другой вопрос: является ли для вас абсолютным завет «не укради», ответили положительно 13% датчан, 22% финнов и 65% шведов. То есть, грубо говоря, можно считать, что психологическую установку на честность шведы разделяют в три-четыре раза чаще, чем их соседи.
…Леннарт провожает меня до метро: он хочет помочь мне спустить мой багаж к платформе. Я прохожу через турникет, а он останавливается: карточки метро у него нет.
– Слушай, Леннарт, – говорю я, протягивая ему через турникет свою карточку. – Возьми ее и проходи. У кабинки дежурного много народу, он не заметит.
– Ну как это, – говорит он, – это же твоя карточка.
– Ну не будешь же ты покупать новую.
Тут надо пояснить, что карта покупается на день (или пять, или больше) и стоит довольно дорого, а Леннарт обычно ездит на своей машине, карточка ему ни к чему. Но он меня уже не слышит, он направляется к окошку дежурного.
– Вот эта леди, – говорит он, – едет с двумя чемоданами. Ей будет тяжело спустить багаж на платформу. Я ее провожу и вернусь.
– Да что же вы тратите время! – восклицает дежурный. – Поезд же вот-вот придет! Проходите скорей.
…В магазине, где я покупала продукты, у меня не хватило нескольких крон (рублей 45–50); я с сожалением откладываю в сторону одну покупку.
– Когда вы сможете принести деньги? – спрашивает меня продавщица.
– Завтра, – отвечаю.
– Завтра я не работаю. Принесете и отдадите моей сменщице.
Между прочим, она видит меня в первый раз.
Когда только возможно, швед старается быть правдивым. Без большой нужды не станет скрывать информацию. В том числе информацию государственную.
Думаю, многие мои соотечественники, а особенно журналисты, позавидуют принципу широкого доступа к публичным документам. Я уже не говорю про архивы: они открыты любому и в любое время. Но, как известно, у любого министерства, департамента, муниципалитета, у каждого учреждения есть информация, которую не желательно было бы делать открытой. Тем не менее, по законам Швеции, вся документация должна быть доступна для прессы и общественности. Любая. И по первому же запросу.
Правда, с недавних пор этот принцип стало труднее осуществлять. Когда Швеция вступила в Европейский Союз, другие его страны выразили свое недовольство: там таких правил нет. Но Швеция пока стоит на своем: полная прозрачность всех государственных тайн.
Еще одна национальная черта, вытекающая из честности, – обязательность. Мне не раз приходилось убеждаться в том, как надежно шведы держат свои обещания. Как-то в разговоре с Пэром Енерудом я мимоходом заметила, что собираюсь в библиотеку, поискать книги о Швеции. В другой раз также невзначай роняю, что не знакома пока ни с одной семьей. Пэр никак не реагировал на эти мои реплики, да и я сама о них тут же забыла.
Через несколько дней мы с ним выступаем на одном семинаре. Он протягивает мне какие-то листки. Проглядев их, я только что и могу воскликнуть: «Ах, какой же вы молодец, Пэр!». Во-первых, там список книг о Швеции – на русском и английском. Во-вторых, веб-сайты авторов, которые я могу найти в Интернете. В-третьих, телефоны людей, с которыми мне имело бы смысл связаться. В-четвертых, ксерокс одной из интересных для меня книг. И, наконец, он диктует мне телефон Кики и Матиаса, его друзей, молодых супругов. И все это с тем же невозмутимым выражением лица, на котором мышцы, кажется, застыли в полной неподвижности.
