Дима задумчиво лежал на спальнике и тоже смотрел на языки пламени.
– Это грустная история. Мы тогда работали с дельфинами, – начал он рассказ. – Дрессировали их на подрыв судна. Кормишь их всегда под днищем, играешь, приучаешь спиной киля касаться. Там у них устанавливается мина с магнитным взрывателем. Один дельфин был большой умница, сильно ко мне привязался, да и я к нему тоже, прямо друзья стали. Стёпкой его звал. Тут учения начались, а у него лучшие показатели. Мне приказывают со Стёпкой провести боевой подрыв. Видно, какому-то адмиралу захотелось сильных впечатлений. Приказ есть приказ, я вышел со Стёпкой в море. Приблизился к цели, пустил дельфина, а сам поднялся на поверхность. Он отработал, как по нотам. Крутанулся около меня и в море под брюхо старой калоши. Взрыв. Мне именные часы адмирал вручил, так я их в море выкинул. До сих пор тяжело на душе.
– Да, грустная история, давайте лучше спать, а то завтра работа, вставать рано, – молвил Сергей, и все дружно полезли в палатку.
* * *
Линия электропередачи смотрится в тайге мощно, как сооружение из фантастического рассказа. Просека тянется стрелой на тысячи километров. Опоры стоят, будто сказочные великаны, перебросив толстые провода-канаты через реки и ущелья.
Построить такое в непроходимой тайге кажется невозможным для человека. Сразу мучает назойливый вопрос: «А как сюда доставили эти тысячи тонн металла? Даже мощным вертолётам это кажется не под силу!»
Вспоминаются кадры кинохроники с этими исполинами, переносящими металлические конструкции опор. Но даже так это видится невозможным.
На самом деле этот тяжелейший труд совершили тысячи людей, согнанных сюда, на край света. Одни добровольно, а большая часть по принуждению знаменитого ГУЛАГа. Они тащили, свинчивали, ставили всё это практически вручную, а основными помощниками были всё те же Трумэны, тягачи да трактора. А вертолёты появлялись здесь редко, да и то, чтобы доставить высокое начальство на экзотическую охоту или рыбалку.
Проклиная окаянную долю, зэки рубили здесь вековую тайгу, рубили непрофессионально, как попало. Лес не вывезли, только сожгли сучья, а стволы и сейчас валяются, догнивая свой век.
Могучие кедры, оставшиеся с краю просеки, видели всё, и сейчас стоят, как немые свидетели. А молодой лес сквозь гнилые стволы предков лезет вверх, тянется к солнцу. На участках, где провода наиболее низко, может произойти авария – короткое замыкание на землю. На такой участок и попали друзья. Им предстояло вручную вырубить молодую поросль на аварийном участке.
Работа кипела уже неделю. С утра до вечера топоры поднимались и впивались в стволы деревьев. Это было похоже на битву, где поражённые войной падают без стонов, сражённые секирами и боевыми топорами, а победители, мокрые от пота, напрягая силы, продолжают схватку с новым противником.
Молодые тела постепенно привыкали к нагрузкам; кровавые мозоли на руках превратились в твёрдые, почти роговые покрытия; удары топора, отработанные до автоматизма, стали точными и сильными.
Для парней такая работа была в радость. Это не в КБ штаны протирать. Мышцы приобрели упругость, выносливость и легко переносили нагрузки. Свежий воздух, хорошее питание, крепкий молодой сон – восстанавливали силы, и каждое утро три друга, как три мифических героя, врубались в войско противника.
Мягкая осина, пихта падали без сопротивления, один-два хороших удара, и они у твоих ног. Хрупкая сосна, мастерски подрубленная, падала от толчка мощной руки. Крепкие лиственницы – противник достойный, сопротивлялись упорно до конца, звеня, словно камертон, под ударом топора. Мелкие раны на теле друзья лечили тут же, замазывая древесной смолой-живицей.
