– И точно, Сань, что-то белеет. На снег не похоже, а? – широко раскрыл воспаленные глаза Тим.
– И мне так кажется.
Они с трудом поднялись, опираясь друг на друга, и стали пристально вглядываться в даль, затем, едва волоча ноги, побрели в сторону возвышенности.
Примерно через километр пятно увеличилось, показалось, что оно шевелится.
– Дак это ж купол парашюта! – внезапно прохрипел Тим и, спотыкаясь о кочки, заспешил к пятну. Едва поспевая, Сашка направился за ним, то и дело падая, но снова поднимаясь.
Спустя полчаса, тяжело дыша, напарники стояли у лежавшего на земле купола парашюта. Его шелк серебристо блестел в солнечных лучах и едва уловимо колыхался от порывов легкого ветра.
– А где летчик? – посмотрел Сашка на Тима.
– Хрен его знает, – мрачно пробурчал тот, – наверное, в тундру ушел. Чего ему тут делать?
Он видел, что парашют не такой, с какими приходилось иметь дело, и насторожился.
– Давай по-быстрому, сворачиваем купол. Шелка на портянки нарежем, а стропы на снасть распустим.
Сопя, парни потянули к себе неподатливый купол и обнаружили под ним наполовину ушедшее в мох тело человека.
– Вот он, твой летчик, – сказал Тим, опускаясь на колени, – совсем свежий.
Через секунду в его руке появился извлеченный из кобуры на поясе мертвеца пистолет.
– «Вальтер», – восхищенно прошептал моряк. – У меня такой был. – И выщелкнул из рукоятки обойму с блестевшими там патронами.
Загнав ее обратно, сунул оружие за пояс.
– А ну-ка, давай вытащим этого аса, – обернулся к стоявшему рядом с открытым ртом приятелю.
Вместе, путаясь в стропах, они с трудом извлекли из пропитанного водой мха неподатливое тело, оттащив чуть в сторону.
Вместо лица у немца была размокшая в воде бесформенная маска и пряди прилипших ко лбу волос.
– Ты смотри, какой был красавчик, – хмыкнул Тим, протягивая ему извлеченное из нагрудного кармана немца удостоверение пилота люфтваффе и пухлый кожаный бумажник с золотой монограммой.
С фотографии на документе на Сашку холодно смотрел молодой симпатичный парень с аккуратной прической и пробором на голове, чем-то похожий на артиста.
– Лейтенант Отто фон Вернер, – по складам прочитал матрос. – Ты слышишь, Тим? Целый «фон», это у них вроде нашего графа.
– Да, парень, видать, был не бедный, гляди, какие у него часы.
Сашка принял из рук приятеля отсвечивающие тусклым металлом необычно тяжелые часы с браслетом и внимательно стал их рассматривать. На задней крышке имелось клеймо – орел со свастикой, а также какая-то гравировка.
– Фельдмаршал Геринг, – разобрал он последние слова. – Ни хрена себе! Тим, эти часы от Геринга!
– Я ж тебе и говорю, что не простой это немец. Надо отсюда быстро валить, его могут искать. Стоп, а коль фриц дохлый, значит, НЗ у него цел. Как это я сразу не догадался?
Он отстегнул на груди немца карабины, а затем, перевалив на живот, стащил парашютный ранец. Потом, отщелкнув клапаны карманов, извлек две плитки шоколада, пачку прессованного изюма, небольшую ракетницу, таблетки сухого спирта и спички, в непромокаемой упаковке.
– Живем, Санек! – радостно воскликнул старшина, сунув ракетницу и шоколад тому в руки, а остальное быстро распихал по карманам.
После этого Сашкиной финкой они отрезали от купола несколько строп и большой кусок шелка, которые затолкали в оставшуюся котомку. Парашют же свернули, туго перетянули стропами, сунули внутрь несколько камней и утопили в блестевшем неподалеку снеговом озерце с талой водой.
