Золотой козленок - страница 16

− Импортная, маде ин Германия! − торжественно предупредила девица. − Три рубля рулон.

− Дайте рулончик… нет, два! − превозмогая скромность, гуттаперчевый покупатель выкинул средний с указательным пальцы на правой руке. − Гулять, так гулять!

Киоскёрша, хихикнув, спросила: «В руках понесёте?»

− Ну и пакет, конечно же.

− С Майклом Джексоном или с Мерлин Монро?

Покупатель одарил девицу майской улыбкой, хотя на дворе уже владычествовал июнь:

– С Мурлен Мурло, естественно. Я что, похож на голубого?

Киоскёрша, хихикая, протянула пакет со светловолосой красавицей, отметив: – Теперь вы похожи на некрофила.

Мэрилин Монро, заметим, имела неосторожность отправиться к прародителям более четверти века назад.

− Тогда всё-таки с Майклом Джексоном! − окончательно решил Жульдя-Бандя, поскольку было престижнее состоять в сообществе геев, нежели некрофилов…

Фунтик, не обращая ни малейшего внимания на болтовню своего товарища, увлечённо разглядывал выгуливаемую рыжим пекинесом пухленькую брюнетку, коротенькая юбка которой подчёркивала, что та уже готова к спариванию.

− Закадрим?! − больше надеясь на друга, нежели на себя, предложил Фунтик.

− Первым делом, первым делом самолёты, ну а девушки, а девушки потом (А. Фатьянов)…

Фунтик разочарованно процедил сквозь верхние резцы воздух, вывернув при этом голову:

− Сэкслюзивная тёлка!

− Чем короче юбка, тем длиннее за ней очередь сексуально озабоченных самцов, − вполне логично заметил Жульдя-Бандя.

− Реклама − двигатель прогресса, − Фунтик кивнул в сторону пёстрой неоновой кириллицы «Интим-магазин для взрослых».

− Двигателем прогресса были, есть и будут дураки, которые в неё верят, − Жульдя-Бандя высокопарно посмотрел на одного из представителей этого подвида человечества.

Друзья, окунувшись в подземный переход, вынырнули возле кафе, в котором две девицы, будто бы нечаянно, угнездились у витрины для демонстрации себя потенциальным воздыхателям.

Жульдя-Бандя помотылял в воздухе пальчиками. Девицы помотыляли в ответ, отчего с уверенностью можно было отнести их к провинциалкам, поскольку аборигенки слишком гордые, чтобы клевать на такую дешёвую наживку.

− Фунтик, фу, стоять, Зорька! − у самой двери остановил друга Жульдя-Бандя.

− А шо ж ты тогда клешнями махал?! − неохотно повиновался тот, настроившись на очередное романтическое приключение.

Друзья, не выбирая направления, шли, куда глаза глядят, оказавшись вскоре на берегу Фонтанки. Остановившись у моста, решили почтить его своим переходом.

На другой стороне одноногий воин-интернационалист в форме десантника, сидя на табурете, бу́хал пальцами по струнам дешёвенькой гитары, прося милостыню. Для этой цели был приспособлен солдатский котелок, служивший своего рода реквизитом.

Инструментальный монолог он сопровождал вокалом в патриотической тональности, с лёгкой проседью завядшей на чьей-то могиле флоры. Действие, вероятнее всего, происходило в Афганистане, потому что в песне упоминались Кандагар, талибы и разведрота.

Тронутый до глубины души Фунтик опустил в жертвенник червонец, чем позабавил кореша, который знал наверняка о том, что в 99 случаях из 100 просители милостыни в ней не нуждаются. Возможно, одесского урку растрогало то, что и он мог бы стать разведчиком и погибнуть героем, если бы в это же самое время не был узником яснополянского «санатория» строгого режима.

− Милостыня − одна из форм цинизма, независимо от того − просишь ты её или подаёшь, поскольку она притупляет в человеке инстинкт самосохранения, – Жульдя-Бандя с высокомерным ехидством бросил взгляд на необразованного товарища. − Сложно себе представить, что доставляет большее отвращение − подавать или просить милостыню.