Странствующий повеса решил всё же оставить вопрос открытым, опасаясь, что выяснится, что коньяк «Наполеон» − ничем не хуже. А этого его скромный бюджет может не выдержать.
Требуемое без труда приобрели в ближайшем гастрономе и, обогнув крайний дом, вышли к большому озеру, рядом с кладбищем и церковью.
− Шуваловское кладбище, храм святого Александра Невского, − спутница обозначила и то, и другое рукой.
− Экзотика! Царство мёртвых, − Жульдя-Бандя артистичным жестом обозначил покои общественной усыпальницы, − обитель погребённых идей и несбывшихся надежд. Умереть много ума не нужно, а ты попробуй выжить посреди идиотов!
Попутчица хихикнула столь меткому и лаконичному определению.
− Я тоже хотел бы мирно почивать в этом райском уголке на берегу озера… лет через… сто пятьдесят…
− Ты, Веня, скромен не по годам!
− Скромность − это не моя стихия, в противном случае я бы стал священником.
Лена хихикнула, устремив лисий взор в родниковые глаза попутчика:
− Сатана в рясе.
− Говорят, человек после смерти слышит ещё несколько часов, − нисколько не смутившись, Жульдя-Бандя обратился за подтверждением этой версии к спутнице.
Та безразлично приподняла плечики:
− Не умирала, не знаю.
− Вероятно, в этот момент он узнаёт о себе много нового от нетерпеливых наследников.
− О-о-о-чень много, − согласилась художница.
Молодые люди шли по центральной дороге, разделяющей кладбище, выискивая глазами наиболее впечатляющие памятники. Извечная тема не могла оставить равнодушным нашего героя, и отрезок пути он посвятил видению предмета:
− Посреди покойников чувствуешь себя человеком!
− А посреди людей кем ты себя чувствуешь? − Лена вопросительно подняла глазки.
− Людей не существует в природе. Есть высокоразвитые приматы, которые назвали себя людьми и этим тешат собственное тщеславие. Я, конечно же, не лучший образец…
Девица хихикнула:
− А ты не страдаешь самолюбием.
− С годами я себя торжественно разлюбил, − скромно признался Веня, рассчитывая на дивиденды за откровенность.
Лена улыбалась, слушая болтовню своего нового знакомого:
− Смотри! − он указал на ничем не примечательный памятник. − Куц Михаил Семёнович. Двадцать первый − восемьдесят девятый. «Видит Бог, я этого не хотел».
Оставшуюся часть пути он болтал без умолку, найдя тему смерти довольно привлекательной, хотя нормальные люди стараются обходить её стороной:
− Смерть без причины − признак дурачины, − Жульдя-Бандя посмотрел на художницу, в попытке узнать её реакцию на свои интеллектуальные потуги. Он входил в раж, поскольку тема смерти была питательной средой не одному поколению мыслителей. − Смерть − самый убедительный аргумент против твоего существования.
− Очень убедительный, − согласилась Лена, сопроводив это кивком головы.
Жульдя-Бандя, приостановившись, отправил вопросительный взгляд в очи очередной пассии:
− А что ты скажешь собравшимся у твоего смертного одра?
Возраст художницы плохо гармонировал с такими симптомами, и она неопределённо пожала плечиками:
− Прощайте… милые мои. Не держите зла!
− А я, умирая, скажу всем, с ядовитою улыбкой на синеющих губах: «До скорой встречи, дамы и господа!»
− Ты человеконенавистник?
− Я не нахожу повода любить глупое человечество, и я нисколько не боюсь смерти! − молодой человек сказал это с такой помпой, будто умирал, как минимум, четыре раза. − Смерть − это всего лишь переход в новую химическую формулу. В Бразилии к смерти относятся с юмором, − рассказчик заранее улыбнулся. − На одном из надгробий было написано: «Здесь покоится Панкрацио Хувеналес. Он был примерным мужем, отличным отцом, но плохим электриком».
