Девушка захихикала, нарушая святую патриархальность общественной усыпальницы.
− Отыскать зерно истины в смерти − мечта каждого философа. Смерть…
− Так, Веня, давай мы лучше о жизни, − опасаясь, чтобы это скорбное слово не материализовалось, предложила Лена.
Бродячий прохиндей растянул губы:
− Супружество с жизнью заканчивается на кладбище.
− Всё. Ни о жизни, ни о смерти − ни полслова, − собеседница ударила умника кулачком по руке, − лучше о любви.
− Любовь − это восторженное тремоло банальности или сумасшествие по согласию.
Художница, вздохнув, покрутила головой, что в переводе на русский означало: «Куда я попала?!».
Глава 23. Молодые люди в Озерках
…Вскоре парочка разместилась на берегу Нижнего озера, на скамейке, устроенной предприимчивыми любителями экзотического отдыха.
− У меня спецпредложение, − четвертовав лаваш, наливая ликёр в бумажные стаканчики, обратился Жульдя-Бандя к художнице. − Давай выпьем за покойников!
− За покойников?
− А что они нам плохого сделали?!
− Ничего, − согласилась та, оставив на лице лёгкую нить сомнения, − но пьют не за покойников, а за упокой их душ…
…По мере опорожнения бутылки разговор молодых людей обретал всё более приземлённые плотские формы, а взгляды, встречаясь, бесстыдно совокуплялись, пронизывая друг друга игривыми искорками желания.
− А глазки-то у тебя, Венечка, голубенькие, − заглядывая в очи своего нового знакомого, определила художница, оголив зубки.
− К остальному это не имеет ни малейшего отношения, − заверил тот, готовый тотчас опровергнуть всё, не касаемое цвета глаз.
− Блядские глазки, Венечка, − вынесла окончательный вердикт женщина и, будто бы нечаянно, обронила руку в то место, в котором глазками не пахло вовсе.
− Ни боже ж мой. Я чист, как изумруд, и в душе − святее всех святых, − Жульдя-Бандя пытался обременить лицо послушанием и кротостью, но фонтанирующее жизнелюбие напрочь отвергало чистоту и святошество. К тому же рука девицы утвердилась на том месте, к которому половозрелые человеческие самки проявляют наибольший интерес.
Впрочем, основной инстинкт, обострившись, воспалился, и она, ощущая это вспотевшей ладошкой, сжала лапку, рискуя сломать коготки. Однако тотчас отняла её, с маниакальным наслаждением взирая на своего нечаянного знакомого, на лице которого читалась обида ребёнка, у которого забрали любимую игрушку.
Она указательным перстом той же лапки издевательски погрозила, ничуть не скрывая похотливой игривости в глазах.
− А бабьё любит голубоглазеньких, читая за лживой голубизной искренние и открытые чувства, − Лена покачала головой: то ли упрекая голубоглазых, то ли соболезнуя тем, кто на них клюёт.
− Женщины предпочитают умных, а вынуждены довольствоваться дураками, за редким исключением, − Жульдя-Бандя постучал редкое исключение по груди.
− Ой, как интересно посмотреть на такого уникального мужчину! Умён, красив, молод и, наверняка, без вредных привычек, − художница, выражая искреннее удивление, уставилась на него, как на попугая, говорящего на иврите. − Веня, а ты случайно не женатый?
− Один, как три тополя на Плющихе! Лена, я тебе скажу один умный вещь, только ты не обижайся. Как сказал Жан Ануй − мой внучатый племянник: «Холостяк живёт как король, а умирает как собака, а женатый живёт как собака − умирает как король».
− Веня, женись на мне и будешь умирать как король, − Лена хитрым игривым взглядом проникла в голубые очи собеседника.
