Золотые тротуары (сборник) - страница 3

Когда вечеринка подходила к концу и я уже стоял на пороге, появился со съемок фотограф Володя, положив сумки, вздохнул. Жаловался, что приехал Барышников со своей труппой, и завтра будет грандиозная гала в Мулен Руж, и что ему заказали фото для журнала Paris Match. Идея посмотреть шоу заезжего балеруна меня завела, и то, что после по программе будет коктейль, удвоила желание. После переговоров мы решили пойти вмести.

– Будешь моим ассистентом, потащишь аппаратуру, o’key, старик?

Выйдя из метро «Rue de Bac», услышал, как кто-то зовет меня, развернулся, заметил в лунном сиянии около журнального киоска Жанну с пуделем на поводке.

– Месье Винсент, откуда так поздно, свидание с ночными музами? Знаете, я ревнивая особа? – сказала она и, изменив тон, взяла меня деликатно под мышку. – Люди знают, что вы подружились с танцором! Замечательно, но могли бы сделать мне одолжение и зайти к нам в кафе разочек? Чикнуть несколько клише с ним, а я за это вознагражу, буду угощать вас настоящим колумбийским кофе целый год, постарайтесь, пожалуйста, mon cher. Это такой пустяк!

Ей очень хотелось повесить еще один портрет над баром. Кроме нее были и другие деловые предложения от антикварщиков в жажде крупных сделок. Был и один, который завел меня в свою лавку каминных часов, поставил на бюро фужеры и, наливая шампанское, клялся дать мне десять процентов с продажи: «У тебя клиент, а у меня товар», – я слушал обещания, ярко начищенная бронза играла бликами по комнате. Провожая, намекнув, что обожает Большую Оперу, и вытащив из кошелька сто франков, дал мне наперед задаток.

Я терпеливо ждал Володю напротив парадной Мулен Руж, сидя на кромке замусоренного фонтана, смотрел на баннер, висящий на фасаде кабаре. Юные создания кружатся в вихре канкана, внизу четко подписано: «Барышников – сказочное шоу». Над зданием молотила облака бутафорская мельница, сама же крошечная площадь Blanche была забита автобусами с туристами, продавцами хот-догов. По периметру расположились злачные заведения, многочисленные секс-шопы, траходромы с развязными зазывалами. Из темных баров выглядывали поношенные проститутки в трусиках. Нормальная сумасшедшая атмосфера Нижнего Монмартра. Подошел Володя, пыхтя и неся чемодан, забитый аппаратурой, объявил мне, что мы сильно опаздываем, и мы бегом, сквозь поток транспорта, пересекли дорогу, поднялись верх по улице Lepic к входу Entree des artistes. Там толпились журналисты с пригласительными билетами. Войти внутрь было довольно сложно из-за лишнего гама, но наша наглость победила. «А этот рыжий мальчик со мной», – бросил Володя ошеломленному вышибале и, толкая меня вперед, растолкал народ, пролезая в холл, где нас ожидала взбалмошная пресс-атташе, которая ругалась с рабочими. Мы направились к гримеркам, расположенным на втором этаже, путаясь в лабиринте коридоров, нашли просторный салон, успокоились, отдышались, нашли нужную дверь. Под ней стоял скучающий охранник. Кроме нас тут собралась богемного толка молодежь. Из глубины бодро заиграла музыка Оффенбаха. Спектакль начался, помещение постепенно опустело.

Дав мне указание сторожить материал, Володя помчался к сцене. Я вздохнул глубоко, расслабил руки от ноши и стал рассматривать яркие афиши полуголых красавиц в провокационных позах вдоль бордовой стены, потом разлегся на диване, засыпая под убаюкивание оркестра. Перерывами доносились бурные аплодисменты публики со свистом, и после затишья – снова шум, на этот раз бегущих галопом танцовщиц по раздевалкам. Пришел Володя, обтирая потный лоб, жалуясь, что прожектор чуть не расплавил его, так же, торопясь, позвал меня с собой в гримерку, где уже сидел окруженный журналистами Михаил Барышников. Тот, любуясь собой в зеркале, вел себя, как кокетливая дама перед женихами. Куря сигару, он пускал ртом колечки дыма и, вытянув ноги, высокомерно рассуждал о своей мировой культурной значимости. Корифей читал лекцию для лохов, расхваливал свою свободную демократическую Америку. В нем просматривался истинный демагог. Время на интервью быстро истекло, потом зашла та самая пресс-атташе и выставила нас всех за дверь.