– А-а, понял, можешь не объяснять, – фыркает друг и протягивает сижку мне.
Затягиваюсь. Первая тяжка получается ровной, не кашляю. Всегда представляю, как никотин распространяется по телу через легкие и выкручивает на своем пути все лампочки, мерцающие красным – «тревога!» Я расслабляюсь и опираюсь локтями на ступеньку повыше. Хорошо. И солнце уже не кажется сентябрьским пеклом, а предстоящий поход – лесным геморроем.
Я сам не понимаю – почему согласился. В лесу нет телика, чтобы смотреть анимешки, нет нормальной телефонной связи, чтобы свайпить, нет комфортного места для лежания, поедания и ссанья. «Зато там будет гитара и костер!» – говорила Вероника. Такой себе аргумент. Вон она, эта гитара, из багажника торчит. И мне уже скулы сводит от суеты вокруг этой гитары. Парнишка пытается засунуть в тачку рюкзак и неаккуратно лязгает по чехлу. Шестиструнка звякает, Ника сердито отчитывает придурка, не разбирающегося в музыке.
Но что немало важно – они закидывают на пол заднего сиденья коробку с пойлом, в основном пиво, но есть кое-что и покрепче. «Жаль, Бармен с нами не едет», – вспоминаю о нем с грустью. Сегодняшняя тусовка пройдет без меня. Никто даже не заметит, что хозяин дома отсутствует.
Закашливаюсь и выкидываю фильтр под ноги, притаптываю его грязным ботинком. Допиваю энергетик и поднимаюсь. Покачиваюсь, но стою. Кирыч поддерживает меня за спину рукой, возможно беспокоится, что упаду навзничь прямо на лестницу. К нам подбегает Вероника.
– Слав, пора, – улыбаясь, говорит она мне, потом кидает взгляд на Кирыча. – Кир, может, тоже присоединишься? Составишь компанию Славе?
– Не-не-не. Я за домом прослежу, – вскидывает бровью Кирыч и осторожно толкает меня в руки Ники. – Держи кавайчика, его немного штормит.
Вероника хватает меня под руку и ведет в сторону машины. Иду медленно, оборачиваясь на друга, который машет мне рукой на прощание, разве что не накладывает крест для благословения. «Скот. Мог бы и поехать», – сквозь зубы цежу я. Сажусь в «Тойоту» по центру, по бокам от меня сидят Вероника и ее однокурсник, спереди расположились водила и его друган. Все эскадешники. Пристегиваемся и трогаемся с места.
Едва выезжаем на дорогу, меня начинает подташнивать. К горлу подступает неприятная кислота, сглатываю, крепче вцепляюсь в сиденье. Вижу руку Ники на плече, но не чувствую ее. Продолжаю терпеть, но перед глазами все становится больше: светофоры расплываются, люди на переходе бредут в полусантиметре от нашего капота, а потом мне чудится, что встречка заворачивает в нас. Трясусь в ужасе, кожу прошибает потом, он стекает по вискам. Под пандовой шапкой мокнут волосы. И тут до меня доходит такая мысль: я впервые сел в машину после аварии. Вцепляюсь в впереди стоящие сиденья и сжимаю их. Пульс ускоряется до предела, меня пронизывает боль, но я не могу пошевелиться. Тело сковывает страхом, и трудно дышать. «Ебнутый, можно было предположить, что накроет в тачке», – сожалею о поездке.
– Давайте остановимся, Славе плохо! – слышится голос Ники.
– Да тут ехать осталось пять минут. Потерпит твой Слава, – отвечает водила.
А потом он отвлекается и лезет за чем-то в бардачок. И я закипаю.
– Уебыш, смотри на дорогу! Ты что?! Охуел?! Прикончить нас хочешь?! – вскрикиваю, четко выплевываю ему в затылок каждое слово.
Все в машине вздрагивают – то ли от моего крика, то ли от внезапного наезда. Но становится тихо. Мои губы трясутся, слезы накатываются на глаза. Откидываюсь на сиденье и смотрю в потолок. Отдаленно слышу шепот: «Так это тот самый, который свою тачку об столб грохнул».
