Я вернулась в машину и попыталась двинуться в путь.
«Чего ты боишься?» – Спросил рассудительный Курт. – «Вдоль трассы фонарные столбы, так что в пропасть мы не слетим».
Я задумалась: а чего я действительно боюсь-то? Знаю, чего:
«А вдруг на дороге лежит человек? Мы же его не заметим!»
«Зачем ему там лежать? Он же не ты!»
«А вдруг его сбила машина, которая проехала раньше и не заметила? А мы вот прямо так… по нему…» – Это была еще не истерика, но близко.
«Хорошо, давай я пойду впереди, а ты езжай точно за мной – уж я-то замечу, если на кого-то наступлю».
«Давай. Только надо тебя привязать к машине».
«Зачем?! Я не убегу!»
«Но ты можешь споткнуться и упасть! И скатиться в пропасть!»
«Хоть из этого чертова облака вырвусь!» – Курт начал раздражаться.
«Не успеешь обрадоваться! Тут лететь почти полтора километра!» – Я понимала, что дурю, но ничего не могла с собой сделать. Меня пугала эта странная субстанция: не воздух, не вода, не твердь… И она казалась мне существом – это неправильное определение, но другое слово мне не придумалось: нечто существующее и в то же время не существующее…
«Хорошо, давай привяжусь, иначе мы здесь на полдня застрянем,» – Курт достал из багажника веревку, завязал ее у себя на поясе, потоп закрепил второй конец на бампере и пошел вперед. Я поехала за ним.
«Только ты под ноги смотри пошире по сторонам, колеса-то шире твоих ног…»
«Ты понимаешь немецкий мат?» – Крикнул мне Курт.
«Нет».
«Тогда я тебе сейчас кое-что скажу!» – И сказал что-то длинное и замысловатое. Настолько длинное, что успел оступиться и упасть, я успела ударить по тормозам и заорать, а с вершины горы успел взлететь орел.
«Ты чего орешь?»
«А ты чего падаешь?»
Курт лежал на земле и почему-то не поднимался. Я высунулась в окошко:
«Ты что не встаешь? Ногу повредил?»
«Отстань! Тут так интересно! Ого, кто-то плывет!»
«Кто?!» – Почти завизжала я.
«Откуда я знаю? Кажется, она хочет полежать на травке…» – Курт встал и, развязывая на ходу веревку от себя и от машины, подошел к моей дверце:
«Подвинься! Дальше я поведу». Я передвинулась на соседнее кресло:
«А мы ее не задавим?»
«Нет, она раздумала лежать и уплыла».
Курт вел машину довольно быстро и вскоре мы вынырнули из облака. Я высунула голову в окно и посмотрела на него снизу. Ничего особенного, серое, бессмысленное.
Надо же: уже не воздух и еще не вода… Прямо лиминальность какая-то…
Мне вспомнилось, как много лет назад мы с приятелями гадали по «Книге перемен» и мне выпало выражение «Лебедь, сидящий на ветке дерева». Он плавать умеет, но на ветке не поплаваешь, тут лучше уметь летать между деревьями, а этого он не умеет. Это было очень точно: я тогда только закончила университет и чувствовала себя именно так: учиться умела, но теперь это не нужно, нужно работать, но этого я еще не умела…
Мне понравился этот образ…
А еще вспомнилось, как я работала в крипте. Когда-то знатных людей города хоронили под полом храма, но потом уровень пола решили опустить, захоронения извлекли и перенесли в подземную крипту под ризницей. Но нынешнему настоятелю такое соседство как-то не нравилось, и он решил перезахоронить останки на кладбище. Но для этого надо было расчистить их и поднять через отверстие в потолке крипты – оно же в полу ризницы. К тому же захоронения производились с XIII по XVIII вв. и могли содержать какие-то интересные с точки зрения истории и археологии объекты. Вот этим я и занималась в течение нескольких недель, при слабом освещении, в окружении десятков… людей?..
