– У меня есть имя, – недовольно отвечает она, её голос звенит лёгким раздражением, словно колокольчик с острыми краями.
– Но ты ведь так и не представилась, – парирую я, слегка наклонив голову, смотря на неё с вызовом.
– Это Стелла Кингсли, – тон Майка такой надменный, что хочется скривиться. Он обнимает её за талию, легко, но с каким-то демонстративным притяжением, словно метит территорию.
Мой взгляд автоматически падает на его руку, слишком удобно лежащую на её талии. Уголки моих губ поднимаются в кривой ухмылке, и я возвращаюсь к её глазам. Большие, зелёные, они сейчас смотрят на меня внимательно, с лёгким вызовом, как будто она готова бросить перчатку, если я сделаю хоть шаг вперёд.
Её чёлка мягко подчёркивает взгляд, делая его ещё глубже. Этот чёрный цвет её волос будто создан для того, чтобы выделять её оливковую кожу. Как она гармонирует со мной… Чёрт, о чём я думаю?
И всё-таки не могу перестать её разглядывать. Взгляд цепляется за каждую деталь, будто я пытаюсь разгадать скрытый код. Она это замечает – конечно, замечает, – и вдруг чуть приподнимает одну бровь, её лицо принимает выражение, которое я читаю безошибочно: «Чего пялишься, хоккеист?»
Её немой вопрос будто бросает мне вызов, и я ловлю себя на том, что, вместо того чтобы отвернуться, мне хочется ответить. Не словами, нет. Каким-то жестом, который скажет больше, чем это светское притворство вокруг.
Я расправляю плечи, чувствуя, как ткань смокинга мягко облегает спину, и слегка наклоняю голову вбок. Мой взгляд прикован только к ней, будто вокруг больше ничего не существует. Его рука на её талии, её холодноватый тон, шум вечера – всё это растворяется в фоновом шуме. Только её глаза, зелёные и чуть насмешливые, держат меня в фокусе.
– Стелла, значит, – выдыхаю я, растягивая каждую букву её имени, словно пробую его на вкус. Оно звучит как что-то запретное, почти опасное. – Красивое имя, Зеленоглазка.
Она медленно моргает, её ресницы слегка вздрагивают, а потом она выдыхает через нос. Это что-то между сдержанным смешком и раздражением. Я не могу понять, что именно, но это неважно. Она не уходит, не отворачивается. А это уже игра. Моя игра.
– Хоккеист, – её голос мягкий, но слова, как всегда, отточенные, будто лезвие, – Ты всегда такой настойчивый?
Я не отвечаю сразу. Пауза. Я наслаждаюсь этим моментом, наблюдая, как её губы чуть сжимаются в узкую линию. Она ненавидит терять контроль. Это очевидно.
– Только если мне интересно, – наконец говорю я, и мои слова звучат чуть медленнее, чем нужно, чтобы она почувствовала напряжение.
Гарсия кашляет, его рука на её талии слегка напрягается. Я вижу, как Стелла на секунду сжимает губы и отводит взгляд в сторону. Но не к нему, а куда-то в пустоту, словно ищет выход.
– Тимур, – его голос звучит с раздражением, которое он пытается скрыть за вежливостью. – Приятно было с вами всеми познакомиться, но мы пойдём уделим внимание и другим гостям.
Я поднимаю брови, легко, почти лениво, и улыбаюсь чуть шире.
– Конечно, мистер Гарсия, – говорю я, не сводя взгляда со Стеллы.
Гарсия довольно усмехается, словно только что выиграл партию в шахматы. Но я знаю, что это только начало. Стелла кивает в его сторону и оборачивается, увлекая его за собой.
Я смотрю им вслед. Она уходит грациозно, её спина прямая, каждое движение выверено, будто она танцует. И всё равно, даже через расстояние, я чувствую напряжение в её походке. Она знает, что я наблюдаю.
