Он делает шаг вперёд и протягивает мне руку первым.
– Тимур Котин, если я не ошибаюсь, – говорит он голосом, который одновременно мягкий, но пронизан сталью.
Я смотрю на его руку, а потом на его лицо. У меня столько мыслей и ощущений, что я едва держу себя в руках. Кажется, если бы взгляд мог убивать, Майк уже лежал бы на полу.
– А вы Майк Гарсия, ведь так? – произношу я, глядя ему прямо в глаза, намеренно задерживая взгляд, чтобы показать, что я не впечатлён.
– Тимур, вы мне уже нравитесь, – ухмыляется он, чуть склонив голову, будто оценивает меня. – Вы русский, ведь так?
– Да, – отвечаю коротко, сдержанно, забираю руку из его крепкого рукопожатия и кладу её на плечо Славы. – Мы со Славой из России.
– Ох, обожаю русскую культуру, – раздаётся позади нас голос, от которого у меня будто в груди взрывается что-то горячее и раздражающее.
Я даже не оборачиваюсь сразу, потому что уже знаю, кто это. Но она подходит ближе, и мне волей-неволей приходится повернуть голову. Зеленоглазка. Она словно воплощение хаоса и раздражения в одном лице. Она ловко обвивает сгиб руки Гарсии, который даже не моргнул, и смотрит на меня прямо и вызывающе, как будто проверяет мои нервы на прочность.
Она с ним? Вот это интересно.
– Зеленоглазка, а ты хоть раз была в России? – весело вставляет Слава, глядя на неё с откровенным интересом.
Я сразу замечаю, как её взгляд моментально перескакивает на него, на секунду цепенея. Она делает всё, чтобы скрыть удивление, но её глаза всё равно выдают её с головой. Она не знала, что у меня есть брат-близнец.
Шах и мат, Зеленоглазка.
– Нет, но это моя мечта, – отвечает она после короткой паузы, не теряя своей дерзкой улыбки.
Она держится. Я это признаю. В её глазах читается упрямство, но я вижу, как она едва сдерживает раздражение. И это… это прекрасно. Мелкая победа, да, но она так сладка, что я не могу сдержать ухмылки. Она расцветает на моем лице, и я позволяю ей быть – широкой, чуть наглой, направленной прямо на неё. Пусть видит.
Слава, конечно, пока не в курсе, что происходит. Он стоит чуть в стороне, его взгляд скользит между нами с теплым, почти наивным интересом. Его любопытство только подливает масла в огонь, и мне это нравится. Всё это – игра, а я люблю играть.
Я не спеша засовываю руки в карманы своих черных брюк от смокинга, чувствуя, как ткань мягко облегает ладони. Наклоняюсь чуть вперед, сокращая дистанцию, чтобы каждое мое слово прозвучало четко и весомо. Голос звучит медленно, с нарочитой небрежностью, но в нем слышна острая нотка сарказма:
– Тогда, возможно, тебе стоит начать с матрешек и водки.
Пауза. Я даю ей время осмыслить сказанное, наслаждаясь моментом. Затем добавляю, чуть растягивая слова:
– Ведь это же основа русской культуры, разве не так?
Мой взгляд не отрывается от неё. Он пристальный, почти пронзительный, будто я пытаюсь прочитать каждую мельчайшую эмоцию на её лице. Интересно, поймала ли она ту тонкую грань между шуткой и правдой? Или, может, она уже начинает понимать, что я не так прост, как кажусь?
В воздухе висит напряжение, и я наслаждаюсь им. Это мой ход, и я играю его с удовольствием.
Она прищуривается, её улыбка становится острее.
– Думаю, с таким гидом, как ты, я точно не пропаду, хоккеист.
– Если что, можешь рассчитывать, что у тебя будет целых два гида, Зеленоглазка, – вставляет Слава, явно пытаясь разрядить обстановку. Его голос звучит слишком весело, как будто он уже представляет нас втроём где-нибудь на Красной площади.
