— Прыгай! — во всё горло орет ей парень с крыши соседнего низкого здания, на которую сам "приземлился" пару секунд назад. — Ну же, Кьяра! У нас мало времени! Пожалуйста! Ты сможешь!.. — (Та что-то испуганное кричит в ответ.) — Я поймаю, я обещаю, слышишь?! Я поймаю тебя! Пожалуйста, Кьяра, поторопись!
К этому моменту я уже подхожу к столу, поэтому интерес к парочке тут же теряется, и я перевожу улыбчивый взгляд на Тьерри, сосредоточенно глядящего в монитор.
— Отлично, — говорит он, а потом, завидев меня, нависающего над ним тенью, растекается в белоснежной улыбке и подносит ко рту рацию: — Перерыв двадцать минут. Скажу вам по секрету, меня ждут мои любимые пончики и самая роскошная женщина на свете. Завидуйте, господа, и слюни пускайте. И я имею в виду совсем не пончики. — Весело усмехнувшись, мужчина откладывает рацию и торопливо встает мне навстречу.
Я фыркаю и обнимаю его, потянувшегося ко мне с распростертыми руками.
— Эль, я так рад тебе. Давно ты не заглядывала.
Перекинув руку мне за плечо, Тьерри отводит меня в сторону, на ходу принимая коробку и вдыхая аромат свежей выпечки.
— Сам знаешь, была занята старостью и всем к ней прилагающимся. Но теперь с ней раз и навсегда покончено. Иметь семью, скажу тебе, та еще канитель. Приходится на их глазах "стареть" и "умирать".
— А быть одиноким — та еще задница, — в свою очередь жалуется он. — Можно умереть от тоски.
— Ты жалуешься? — я деланно удивляюсь, заходя в его трейлер.
— Ни в коем случае, — заверяет друг горячо, прикрывая дверь. Я сажусь на диванчик. — Лишь намекаю, чтобы ты почаще ко мне заходила. Знаешь же, у меня никого кроме тебя.
"Знаю", — мысленно соглашаюсь я, в душе надеясь, что это вскоре изменится. Вот встречу девушку, предназначенную ему, в ту же секунду приведу ту за руку к другу — пусть влюбляются. И тогда у него буду не только я.
Он с грустинкой вздыхает, а потом, приободрившись за секунду, садится за небольшой столик у окошка и принимается за пончики. Вгрызается в одну зубами, откусывает, с аппетитом прожевывает и спрашивает:
— Так значит, Даниэль Лабарр больше нет? Осталась мадмуазель Шарби?
— Ага.
— На долго ли? — глядит на меня с прищуром.
— Лет на пять еще, наверное, — отвечаю беззаботно, на секунду задумавшись над тем, когда именно въехала в новую квартиру. И это было четыре года назад. Выгляжу я на двадцать пять, если прибавить к этой цифре девять — некритично. Тридцать четыре мне тоже можно будет дать.
— А переезжай сюда. В Торонто. Вот прямо сейчас, а чего ждать пят лет, ты в Ванкувере сколько уже? Век с лишним? Раз десять сменила место жительства. Наверное, уже и мест не осталось в городе, где бы ты ни была, да? Не наскучил ещё город?
— Нет, Тьерри, не наскучил. Я люблю этот город.
— Значит, не переедешь? — переспрашивает с кислой миной.
— Зачем? — Я мягко улыбаюсь ему в голубые глаза. — Я ведь и так в любое время могу к тебе перенестись.
— Да, только в последний раз я тебя видел тридцать два дня назад. Как думаешь, для твоего лучшего друга приемлем такой срок?
— Прости, — виновато поджимаю губы.
— Когда ты "умерла"? — уточняет он, машинально стирая большим пальцем испачканный клубничной глазурью уголок губ и пристально глядя мне в глаза.
— Неделю назад.
— Неделю? Но ты не заглянула ко мне. Обижаться не стану, конечно. Давно не маленький мальчик. Но мне любопытно, что же ты делала всю эту неделю? Только не говори, что снова в полицию устроилась работать. — В его хмурых бровях появляется упрек.
