На мужском лице читается потрясение.
— Так он настолько хорош оказался?
— Он чистый, Тьерри. Давно таких не встречала... и не удивительно, что попала под его очарование. — Я на какой-то момент зависаю в задумчивости, а потом, заулыбавшись, продолжаю: — Но всё это уже неважно, потому что... Тьерри, кажется я его встретила. Сегодня утром, представляешь?
— Кого? — Секунда, и его глаза расширяются от догадки. — Подожди, ты говоришь о...
Я киваю, а на губах опять глупая улыбка.
— Его зовут Нил. И он, как бы смешно это ни звучало, оказался моим новым соседом.
— Вот как? Довольно банально. — А сам в шоке сидит, откинувшись на стену трейлера, и взгляд стеклянный.
Я машу на него рукой:
— Ай, ты всё видишь сквозь призму эффектного сценария!
— Так вот, почему ты не хочешь пока переезжать, — задумчиво бубнит себе под нос и снова подается вперед. — Я хочу с ним познакомиться.
— Рано, — выпучиваю я глаза, сдерживая смешок: какой же он пытливый и нетерпеливый.
— Ладно, — Тьерри уступает. — Говоришь, сегодня познакомились? — (Я киваю.) — Хоть симпатичный?
— Ну-у... — Я делаю театральную паузу, деланно закатив глаза. — Да. Весьма и весьма неплох.
— Что, даже симпатичнее меня? — Он встает и подсаживается ко мне с лукавой ухмылочкой.
— Да иди ты! — Я шутливо толкаю его в бок, и он берет меня в охапку.
Я щекой прижимаюсь к его груди, теплая широкая ладонь поглаживает мое плечо.
— Люблю тебя, Эль, — говорит после минуты умиротворенного молчания мой друг вампир, положив подбородок мне на макушку.
— И я тебя, — отзываюсь тихо.
— Я очень хочу, чтоб ты была счастлива. — И крепче прижимает меня к себе.
Перерыв съемочной группы заканчивается, и я, пообещав заглядывать почаще, прощаюсь с Тьерри, мягко поцеловав того в колючую щеку и ответив на его вопрос "я тут на днях был в колледже, снимали сцену в одном из помещений, и там я познакомился с одной очаровательной мисс Андерсон, можешь ее проверить, вдруг она... ну, ты понимаешь" следующим заявлением:
— Проверю, конечно. Но если это не она, я не стану менять ее судьбу.
Он бы уже давно завел серьезные отношения с кем-нибудь, однако без моего одобрения Тьерри никогда не переступает эту черту. Куролесит, развлекается, но никого не подпускает к себе в душу. Не впускает в сердце. С того самого дня, когда я спасла его, раненного вампира, вынужденная подарить бессмертие, прошло уже пятьсот лет, и он ни разу по-настоящему не позволял себе влюбляться. Ведь это значило бы видеть, как любимый человек стареет и умирает на твоих глазах. А подарить бессмертие не той я не имею права. Я и его делать бессмертным не имела права — это чревато изменением многих судеб, полным его перекраиванием, — а уж кого-то совсем лишнего... в общем, я пообещала другу, что бессмертие подарю лишь той, кто предназначен ему судьбой. Я не хочу обрекать еще одного человека — вампира ли, неважно, — на страдания, кои проходит он сам. Вот встретит Тьерри ту единственную, и какая тогда судьба ждет ее предшественницу — его временную любовь? Что будет с ней, если я ее сделаю за годы до этого бессмертной? Обратить действие не в моих силах. Она тоже будет вынуждена жить в одиночестве, возможно, отпустить того самого и тосковать, в надежде когда-нибудь, через неизвестно сколько сотен лет, связать судьбу с еще одним бессмертным. Откуда ему будет взяться? Правильно, не могу же я всех делать бессмертными на этой планете. Только если это будет кто-то из тех, кто родом оттуда же, откуда и я. Там все не ведают смерть. Но загвоздка в том, что люди для большинства из них — примитивные создания, не представляющие собой романтического интереса. Вероятность, что кто-то, подобный мне, явится из другого измерения и влюбится в обыкновенного жителя этого мира, — ноль целых ноль десятых. Другое дело — если твоя половина тут, на Земле, что крайне редко. Очень и очень редко.
