— Что? — качаю головой, остановившись на секунду.
— Да вот гадаю, откуда тебе это известно.
— Успела узнать её достаточно, — лгу я и задаю ему аналогичный вопрос. — А ты как понял про ранимость?
Долгий серьезный взгляд на меня, который резко сменяется прежним беззаботным видом и кривой ухмылкой.
— Элементарная психология, — бросив непринужденным тоном, парень вновь начинает вертеть головой, надменно-безразлично разглядывая интерьер, обустроенный в светлых тонах с элементами редких темных вставок в виде стильных торшеров по углам и минималистичных картин на белых стенах.
Одинокий цветок у долговязого окна в плетеной корзине с соломенными ручками, а возле него, там же на полу, красуется тыквенная морда с вырезанной стрелкой "поворот направо", подсвечивающейся электронной свечой, вставленной внутрь. Следуя оригинальному указателю, мы входим в нужный зал, просто немыслимо гигантский, ярко украшенный под тематику Хэллоуина.
Установка декораций идет полным ходом. На чистых новых стенах, сверкающих белизной уже висят уродливые постеры, картины, черепа, изумительно красивые, но страшные фарфоровые куклы; и скелеты на нитках, которые дергает автоматическая система-кукловод, кто-то из нанятых рабочих надевает на их костяные головы седые волосы, и они развеваются, словно бы на ветру, посредством искусственной подачи воздуха. Южная панорама на город увешана искусственной белесой паутиной, девушка-декоратор невидимым скотчем крепит их к потолку. Бар с напитками на западе, бармен пока отсутствует, но с началом веселья, полагаю, он займет свою зону деятельности у западной панорамы. Бильярдная зона нашла свое место под самым куполом готического платья из рваных лоскутов ожившей великанши-мертвеца, из которого торчат толстые кривые ноги в изодранных чулках и пыльно-красных старомодных башмаках. Весьма эклектично и... незабываемо, если задрать голову во время игры. Так можно впечатлиться и напрочь растерять нить игры.
То тут, то там раскиданы по зонам отдыха подушки с тыквенным принтом и мерзким оскалом. Сами тыквы с уродливыми лицами стоят по периметру всего зала, малочисленная на фоне размеров помещения мебель в искусственно-пыльных чехлах и чернильных разводах сдвинута ближе к окнам и стенам, так что центральная площадка свободна, и гости на ней могут танцевать без стеснения. Интересно, сколько гостей планируют принимать хозяева?
Мой взгляд перемещается на южно-восточный угол: а вот и сам Вэнс! Координирует работу мускулистых парней, устанавливающих второй бочок рядом с первым. (Хотя мог бы и сам справиться с подобной силовой нагрузкой, без привлечения наемных лиц, это ему по силам.) Цистерны с пивом сделаны на манер гигантского деревянного бочонка с медом, и они стоят сверху на огромных клетках, в которых сидят живые обезьяны. Две в одной, три во второй. Одна жует банан, две другие пытаются отобрать, хотя рядом весьма обличающе валяются две банановые кожуры. В другой вольере две лопоухие мартышки щелкают орехи, раскачиваясь на импровизированных лианах.
— Даниэль, ты здесь, — радостным окликом останавливает меня Делла, которая, к моему удивлению, тоже тут. В руках русфея держит коробку с "обработанными" тыквами, имеющими всю ту же стрелку-указатель вместо обыкновенной устрашающей пасти.
Я ее и не заметила, видимо, она возилась у северной стены — единственной тут без окон. Обернувшись, я сразу замечаю, что позади нее весь пол усеян тыквами и его мягким содержимым, вываленном на пленку, чтобы не замарать дорогой паркет.
