Я работала в полиции, но мне всегда помогали лишь моя интуиция и врожденная способность "видеть людей насквозь". А такие логические цепочки выстраивать из практически ничего — настоящий детективный талант нужен или особое знание психологии людей. Подмечать мелкие детали, опять же. Поэтому напрашивается вопрос:
— Ты менталист? Обучался этому?
— Да нет, я всего лишь читаю людей насквозь, — огорошивает он меня ответом. Я даже перестаю дышать, вытаращив на него глаза.
"... читаю людей насквозь"
И когда я уже едва не начала лихорадочно перебирать в уме тех, кто на это способен, он с насмешливой улыбкой щелкает указательным пальцем меня по носу.
— Шутка. Ты ведь в самом деле не подумала, что я это всерьез? Эль, — показывает на парнишку, — сама посмотри. Зрачки расширены, чрезмерная потливость и... — Глядя на меня, резво полезшую в сумочку, Нил прерывает сам себя и интересуется: — Что ты делаешь?
Я достаю таблетки — всегда с собой беру, а вдруг кому-то плохо станет? — и потянувшись через Нила, протягиваю парню:
— Вот, возьми. От акрофобии.
— Ну или так, — хмыкнув, вполголоса отвечает Нил своим мыслям у самого моего уха.
— Спасибо. А я свои дома забыл, — сожалеет парнишка, искоса на отца посматривая, но тот целиком и полностью погряз в делах, от планшета не оторвать, и проблемы сына его не интересуют.
— На держи, возвращаю. — Передо мной возникает рука Нила с оранжевым шариком, и владелец неуверенно и с опаской забирает его. Рука в перламутрово-темно-зеленом рукаве и с часами на темном кожаном ремешке опять исчезает с зоны моей видимости.
— Спасибо, — без толики благодарности в голосе бубнит юнец. Оно и понятно: мой спутник фактически силой отобрал, украл его вещь.
— Воды дать? — У меня в сумке та тоже должна быть.
— Нет, своя есть. — Он с вежливой полуулыбкой демонстрирует мне бутылку, а потом запивает ею закинутую в рот таблетку.
— Ну тогда приятного полета.
После этих слов я наконец замечаю, что мой сосед странно притих. Сидит, не шевелится даже.
Не меняя позы, медленно поворачиваюсь к нему лицом и сталкиваюсь с пристальным взглядом потемневших шоколадно-бурых глаз. Нос к носу. Буквально.
— Что? — несколько коротких покачиваний головы "туда-сюда".
— Ничего, — тоже отвечает покачиванием, но только уже отрицательным.
— Нет, что-то есть, — возражаю я. — Ты странный.
— Не знаю... — изображает непонимание. — А, может, это потому что твоя рука в сантиметре от моего члена? Хотя я вроде за собой странности не ощущаю. В чем именно проявляется эта странность? Не перечислишь симптомы, чтобы и я понял, о чем речь?
Мои губы складываются в букву "о", а взгляд соскальзывает на то место, куда я машинально поставила руку, когда тянулась к пареньку. На внутреннюю часть бедра, обтянутого бежевой тканью брюк.
— Оу! Прости! — Я резко отдергиваю руку, и, как назло, именно в этот момент самолет решает взлететь. А я не пристегнута, и потому неуклюже валюсь всем телом на Нила.
Мужчина хватает меня за талию, на секунду наши взгляды сталкиваются, а затем быстрым и ловким маневром он поднимает меня, как пушинку, и помещает в соседнее сиденье, молча пристегивает мои ремни и тихо просит:
— Не отстегивайся до конца поездки.
Это забота? Боже, какая милота! Ему и невдомек ведь, что в случае опасности я просто перемещусь отсюда. Разумеется, прихватив с собой весь экипаж и людей на борту — а как иначе-то? Позволить кому-то умереть? Мое доброе сердце не позволит этому случиться. Я всегда, когда узнаю по новостям, что где-то в мире вышел из строя двигатель самолета, направляю судно туда, где есть вода: жилые города не должны пострадать, а жертв из числа пассажиров необходимо свести к минимуму.
