— Девушка, — встреваю я, обращаясь к ней крайне вежливо и заодно туфлю поправляя, — вам лучше не знать всех обстоятельств и не спрашивать ни о чем больше. Он человек без комплексов. Не заметите сами, как стыд и неловкость поселятся красными пятнами на вашем миленьком лице, а его они даже не заденут.
Я, похоже, ее и озадачила, и заинтриговала, и заставила всё же покраснеть. Не знаю, какие мысли-эмоции посетили ее воображение — решила не заглядывать в душу и побыть некоторое время обычной земной девушкой, так интереснее поездка, — но решает оставить она нас весьма скоро:
— Пожалуйста, сядьте на свое место и пристегните ремни безопасности. — С этими словами она уходит дальше по проходу.
Нил охотно занимает свое кресло, пристегивается, но больше не смотрит на меня. Полюс его интереса резко меняется.
— Парень, позволь-ка. Дай-ка мне эту штуку.
Я ошеломленно наблюдаю за тем, как он, потянувшись к креслу через проход, бесцеремонно отбирает у ошалелого паренька — с мелкой косичкой и с темно-вишневой замыкающей бусинкой на конце в длинных до плеч русых волосах — оранжевый пластиковый мячик для пинг-понга. И начинает и так, и этак крутить в пальцах, а потом, игнорируя мрачный враждебный взгляд длинноволосого, — перебрасывать шарик из ладони в ладонь, расставив их на некотором расстоянии друг от друга, и, никого не замечая, бубнить:
— И что я себе такую же не купил? Для полета в самый раз.
— Нил, — зову я.
— Что? — Не смотрит, играет.
— Нил.
— Да, я внимательно тебя слушаю, Эль. Говори.
Я выразительно молчу, сверля его блаженно-ангельское лицо, и спустя полминуты он наконец не выдерживает, поворачивает голову в мою сторону.
— Ты ребенок? Верни парню его игрушку. Сейчас же.
— Ему она не нужна.
— Да что ты говоришь? — язвлю я. — А кому нужна? Тебе?
— Мне? Я что, ребенок? — хмыкает, и я от его ответа впадаю в растерянность.
А его, похоже, забавляет моя реакция.
— Тогда что ты делаешь? — предпринимаю я попытку его понять, украдкой косясь на парня с косичкой, который не перестает на нас глазеть. Ему на вид шестнадцать.
— У него стресс.
— У кого? — я глаза округляю. Мы вообще на одной волне беседуем? Я про пирожки, он про парашюты. Или я чего-то не понимаю?
— У парня, конечно. Не у меня же. Я стрессоустойчивый, Эль. Меня почти нельзя вывести из себя по-настоящему. Так, чтобы слюни изо рта, сопли из носа и лютый взгляд "ну держись, я убью тебя". Таким я почти не бываю.
Я задумчиво переспрашиваю:
— Почти? — Но до меня тут же доходит, что я спрашиваю не о том. — Не заговаривай мне зубы, Нил. Мы не о тебе говорим сейчас.
— Хорошо. — Шарик в его руке замирает, оказавшись в левом кулаке. Он снова смотрит на меня, серьезно и прямо в глаза. — У парня стресс, он боится высоты. Его шарик в моих пальцах — дополнительный стресс, но перекрывающий основной. Таким образом, он зол, обескуражен и готов наброситься на меня за единственное средство для спокойной поездки, но он этого не делает, потому что рядом с ним сидит его презентабельный и строгий отец, чей авторитет крайне важен сыну, и он ни за что не посмеет его разочаровать своей внеплановой истерикой на борту самолета, где полным-полно людей, до мнение которых есть дело этому деловому напыщенному индюку. Имидж, видите ли, надо блюсти. А мальчик... мальчик отвлечен от главной проблемы, доходчиво объяснил? — заканчивает он с насмешкой в глазах.
