— Н-нет, — я даже теряюсь на миг и забываю, о чем говорила. А потом понимаю: он смотрел на нас в то время, как мы говорили. И это приятно — осознавать, что его не оставляют равнодушным мои близкие беседы с противоположным полом. — Мы знакомы не так давно. Месяц, около того. На свадьбе Корделии познакомились.
— Той сексапильной брюнетки в коротких шортиках, что мы видели несколькими минутами ранее? — уточняет он, наивно на меня глядя.
— Ага, той сексапильной брюнетки в коротких шортиках, у которой есть не менее сексапильный муж с обалденным торсом и идеальными шестью кубиками пресса, — мило проговариваю я, с наслаждением наблюдая, как его лицо чуточку преображается, становясь менее самодовольным и убежденным в собственной неотразимости. Удар по самолюбию. Всего на капельку он приходит в смятение. Всего на секунду уголок пухлых губ дергается, а потом Нил, веселый и харизматичный, обходит меня и с энтузиазмом подхватывает сумки, оставленные на пороге зала.
— Куда, говоришь, надо нести вещи?
— В одну из комнат. — Я шагаю следом, с мечтательным вздохом любуясь его широкими плечами. Вот, где скрыта красота и мощь.
Ах, до чего же он эстетичен в своей небрежности и самоуверенной походке. Волосы в творческом беспорядке, будто с ним долго и упорно воевал легкий игривый ветер, ни грамма лака, геля или что-то тому подобное. Естественно и притягательно.
— В любую?
— Сейчас посмотрим. — Осмотрев коридор и заметив папоротник у стеклянной двери, я даю указания: — Пусть будет эта. А я буду в соседней, поздороваюсь кое с кем, — отдаю мужчине свой плащ и, стрельнув указательными пальцами в дверь Беллы, я показываю свое направление, чтобы он с легкостью потом мог найти меня, если захочет, и на этом мы расходимся.
Войдя в комнату, которая оказалась и хозяйской спальней, на что указывает двуспальная кровать в непосредственной близости к детской кроватке, я первым делом отмечаю убранство в мягких пастельных тонах, а уже потом задерживаюсь на Молли, переодевающую годовалую девочку в чистые ползунки, уже проснувшуюся и с аппетитом сосущую в качестве леденца свой большой пальчик. Соску не признает: либо пальчик, либо грудь матери, либо молочную кашку из крохотной ложечки. А к двум годам вообще кровью питаться начнет — у вампира и человеческой девушки родилась прекрасная дочь-вампирёныш.
Завязывая в бантик развязавшиеся тесемки беленькой кружевной шапочки под маленьким подбородком, Богиня удачи и сладострастия — она же Фортуна — интуитивно поворачивается, почувствовав мое присутствие.
— Эль? Круто, что ты пришла на вечеринку. Правда, меня на ней не будет. Танцы, выпивка, "смельчак", тяжелый рок, крутые певцы, шок-представление, обещанный ор и страх, — перечисляет она со смешком все прелести предстоящей бессонной и по-настоящему громкой ночи, которых будет лишена, — и меня не будет, ты вообще можешь себе это представить? Я и вечеринки — мы не разлей вода. Как так получилось, что я согласилась пропустить самое интересное, ума не приложу!
— Сама устроилась в эту семью няней, — выразительно посмотрев на нее в упор, лукаво поддеваю я. — Уж будь добра, следи за чадом.
Она смеется и протягивает мне малышку, видя мои протянутые в сильном желании подержать нашу жемчужину руки.
— На, возьми. Сегодня моя мама не капризничала. Она держится молодцом, иногда я задумываюсь: а вдруг она всё понимает?
