— Эль, дорогая, у меня уже есть одна хорошая девочка. Это ты. Другой мне не надо, — с улыбкой тяну я, почти прижавшись к ее уху губами, приобняв за плечи и ведя к столу с понравившимися мне печенюшками. Там такие вкусные есть. Апельсиновые. Просто фееричные. Я без ума от них, надо будет спросить потом у хозяев рецепт или адрес кондитерской, которая их печет.
— Тогда что это было? — Ох, как она ревнует! Как сильно хочет меня!
Ей обидно, что я целую не её, а совершенно постороннюю женщину? Поцелуи всем подряд, а ей ни одного? Так всё еще впереди! Вся ночь, дорогая Эль. Вся ночь. И тебе достанется мое внимание, моя дорогая, не печалься.
— Ты о чем? — между тем изображаю непонимание, невинно на нее глядя.
— Ты намерен всех перецеловать сегодня или остановишься на этом невинном дитя? — Встав спиной к столу, она серьезным прищуром смотрит в толпу и указывает куда-то, взмахнув небрежно рукой.
Оглянувшись через плечо, замечаю, куда именно, и тут же поворачиваюсь обратно, чтобы взять с вазочки сразу несколько ароматных печеньиц.
— Я остановлюсь на тебе, Эль, — старясь говорить громко, отзываюсь непринужденным тоном и, наслаждаясь приглушенным хрустом в зубах и расползающейся по языку апельсиновой начинкой, поворачиваюсь к ней лицом, не замечая пялящуюся на меня поцелованную незнакомку с центра зала. Тоску и разочарование от того, что мы не можем быть вместе, я уже вычитал в ней, остальное меня не заботит. Поняла — и хорошо.
— Что это значит? — Теперь и моя спутница, прекратив ее сканировать, становится ко мне лицом и пристально вглядывается в мои глаза своими требовательными.
Они у нее красивые. Почти такого же цвета, как и мои, но вместе с тем удивительно неповторимые.
— Это значит, — говорю я, пытаясь перекричать музыку и единичные визги, то и дело доносящиеся не пойми откуда, — ты пригласила меня сюда, а сама поешь и развлекаешься с другими плохими парнями! Почему же я не могу заставить тебя отлипнуть от них всего-навсего одним легкомысленным поцелуем с незнакомкой? К тому же она была не против, ей понравилось... очень понравилась отведенная ей роль в игре "любыми способами сними Эль с этой чертовой сцены!"
— Так это было специально? — Наконец, до нее доходит. Она приподнимает брови и тоже тянется за едой к столу. Выхватывает мини-кекс и смачно лопает его, насмешливо щурясь мне в лицо.
Какая она милая.
— Молодчина, Эль. Ты весьма сообразительная. — И запускаю в рот очередную апельсиновую вкусняшку.
— А зачем? — хитрый взгляд из-под ресниц.
— Что значит "зачем"? Эль, ты пригласила меня, и это очень некрасиво с твоей стороны — оставлять меня одного среди незнакомых гоблинов и ведьм, где я никого практически не знаю.
Мой тон, спокойный и скучающе-осуждающий, ее нисколько не убеждает, и она спрашивает в лоб:
— Ты ревнуешь?
Ревную ли я? Разве только потому, что я сам не успел попробовать девушку, а тут эти парни нарисовались и трутся об нее бедрами и... чуть ли не всеми частями тела!
— Ревную, — растекаюсь в соблазнительной ухмылке и медленно придвигаю к себе девушку, коснувшись обнаженной спины.
Ладонь тут же воспламенятся от такого легкого, почти невинного прикосновения к мягкой теплой коже. Моя рука неспешно скользит вверх, отмечая все изгибы и очертания ее утонченной спины, и я снова опускаюсь на самую худенькую ее часть. Нащупываю соблазнительную впадинку в районе скульптурно привлекательного позвоночника, и чувствую, что одно это меня уже заводит. Приближаюсь всем телом сам и, не глядя выкинув небрежным броском последнее печенье куда-то в сторону обезьян, кладу освободившуюся ладонь девушке на шею. Большим пальцем вожу по нижней бледно-розовой губе, вынуждая их слегка раскрытья, и, склонившись совсем близко к этим двум манящим произведениям искусства, шепчу:
