– Ирка, хватай детей, беги, я его задержу!
Д'Артаньян в юбке, блин!
Семейства продолжили жить рядом, несмотря на то что каждый мог купить дом больше, со всеми современными наворотами.
Старшему поколению новые технологии были ни к чему. Вросли корнями в землю, где каждый кирпич положен своими руками, на гвозди же порой брались кредиты.
Средним было удобно. Дети под присмотром бабушек, всегда есть еда на плите, можно прикорнуть лишний часик с утра. Кто пожалеет, если не мама, не своя, так соседская.
А младшим настоящее раздолье. Никакая специальная социальная адаптация не требовалась. Два двора, соединённых никогда не закрывающейся калиткой, полный дом малышни всех возрастов, бесконечные игры, затеи, вкусняшки, на которые не скупятся взрослые двух семейств.
Не жизнь, а рай!
И вот в такой-то благостной обстановке, с блистательной Полюшкой, умудрился переспать Костас.
О чём думал, понятно – о собственном члене, что теперь делать – вот в чём вопрос.
Думай не думай, делать что-то надо, – решил Костас.
Для начала не мешало бы проверить, как там Поля, узнать, что она думает по этому поводу… К чему готовиться?
Где ставить пресловутую запятую в предложении «казнить нельзя помиловать», хотя, по непроверенным данным, там должно быть тире или двоеточие – вот это и выяснить у Поли.
На кухне Андреевых за столом возвышался Лукьян, наворачивая блины. Напротив него болтала ногами, сидя на стуле, Тыковка. Рядом с братом, облокотившись на огромный бицепс – что он жрёт в своём Норильске, грибы радиоактивные? – устроилась бледно-зелёная Поля.
Мазнула по вошедшему Костасу ничего не выражающим взглядом. Махнула рукой в сторону посудного шкафа, разберёшься сам.
– Ты напекла? – вкрадчиво спросил Костас, прокашлявшись.
Неловкая ситуация, однако…
– Ага. На работу надо, – хрипло ответила Поля, потянулась к чашке с кофе с молоком.
Она всегда пила кофе с молоком. Не капучино из кофе машины, не латте макиато какой-нибудь. Варила в турке и заливала молоком 3,5% жирности, из холодильника, один к одному.
Тяжело сглотнула, вздохнула, погладила нервно себя по горлу, кашлянула, снова поднесла чашку к припухшим губам. Ещё бы не припухшим, конечно, сглотнула…
Костас с такой душой, с таким оттягом вчера заправил ей в рот, что удивительно, что в принципе говорить может…
И ведь справилась. С удовольствием отсасывала, можно сказать, с любовью – так ощущалось, во всяком случае.
– О, Костас! – поприветствовал его неприлично бодрый юбиляр. – Ешь блины-то, Поля ни свет ни заря вскочила, напекла.
– Это она ради старшего, – подал утробный голос Лукьян, на что Поля лишь закатила глаза, удобней устроившись на широкой руке.
Как два настолько разных человека могли родиться у одной пары? Зервасы все примерно одинаковые, привычки, способности, внешний вид… Эти же максимально разные.
Один оболтус, вторая умница и красавица, а как делает минет…
Тьфу ты, жуй блины давай!
– А у нас радость, Костя, – в кухню вплыла мама двух из ларца, разных с лица. – Лукьян внучком нас решил осчастливить.
– Мы уже думали, не дождёмся, – крякнул Николай Анатольевич.
– Дождались, – почесал Лукьян в вороте футболки с V-образным вырезом, являя на свет смачный засос.
– Привёз бы жену на лето, витамины здесь, солнышко, – заворковала будущая бабушка.
– Подумаю, – ответил Лукьян, продолжая с аппетитом жевать.
Cукин сын, не знаешь, восхищаться или плеваться от подобной невозмутимости.
